— Левой! Левой! Левой!..
Команды и четкая поступь раздавались и на улицах притихшего города. После того как Халачев и Зонков предложили «передать управление города коммуне», события, по словам историка, развивались следующим образом:
«Около 10 часов утра И июня ударами в церковный колокол был дан сигнал к началу восстания. Боевые группы немедленно начали действовать. Они разоружили большую часть военных патрулей и повели решительное наступление на казармы и центр города, пытаясь овладеть околийским управлением и другими объектами. Крупный повстанческий отряд под командованием Гыркова достиг площади перед городской больницей и продолжил наступление по Больничной улице и в направлении околийского управления. Отряд натолкнулся на патруль под командой поручика Сырбинского, который тут же возвратился к околийскому управлению, собрал всех находившихся там солдат и перешел в наступление против повстанцев. В районе кофейни «Чифте кафене» на Больничной улице завязался ожесточенный бой, продолжавшийся около часа. Повстанцы смело пошли в атаку, забросали противника гранатами и начали окружать. Сам поручик признался впоследствии, что оказался в критическом положении, а захват околийского управления повстанцами представлялся неизбежным. Но в этот момент прибыла группа людей во главе с прокурором, который заявил, что в их руках находятся заложники-коммунисты, и предложил обеим сторонам прекратить огонь в силу якобы достигнутого «соглашения». В этой группе оказался и некто Гылыбов, один из оппортунистов местной коммунистической организации. Он заявил повстанцам, что партийное бюро не давало сигнала к восстанию и что восстание вспыхнуло лишь из-за самовольных действий Асена Халачева. Повстанческий отряд отступил и рассеялся».
Но борьба на этом не закончилась.
«Смелые плевенские рабочие, — продолжает историк, — не могли смириться с навязанным им прекращением борьбы, в успех которой они верили».
Бойцы с красными лентами продолжали с винтовками в руках патрулировать по улицам восставшего города. Массы крестьян неудержимо стекались к нему по пыльным дорогам.
Капитан Халачев, в своей старой боевой форме, с пистолетом на боку и саблей, шагал во главе рабочего батальона, ведя его на штурм казарм Плевенского гарнизона. То, что на Больничной улице перестрелка прекратилась, не смущало его. Капитан решил сражаться до конца, до полной победы! Этому его учила партия.
Бойцы батальона, возглавляемого капитаном, шагали вперед. Играл наскоро сформированный военный оркестр, гремел барабан. Музыка воодушевляла бойцов. Звуки ее разносились по всему городу. Когда батальон подошел к казармам, капитану доложили, что в главных воротах установлено орудие, направленное в сторону улицы. Капитан ответил, что это ему известно, и спросил лишь: есть ли другие огневые точки вдоль казарменной ограды? Ему ответили, что все остальные огневые точки подавлены. Он приказал ускорить шаг.
— Приготовиться к атаке! — приказал капитан. — Направление атаки — парадный вход!
Бил барабан, весело свистели флейты и кларнет, ухал контрабас. Бойцы батальона запели рабочий марш; вместе со всеми пел и Халачев. Воодушевлению не было предела. За отрядом бежали женщины, дети, старики. Они благословляли бойцов, желали им победы. Песни, музыка, народ, который приветствовал отряд, аплодируя ему, — все это еще больше воодушевляло бойцов. Никто не сомневался, что казармы падут. Сама весть о подавлении огневых точек на флангах атаки гарантировала успех. Но, завидев впереди железные ворота казарм, над которыми издалека можно было прочитать надпись: «Плевенский Его Величества полк», бойцы дрогнули. Многие из них проходили военную службу здесь, на этом плацу, и знали, с кем предстоит иметь дело. Они хорошо запомнили злобу и жестокость офицеров, у которых проходили службу, их коварство и беспощадность. И сейчас, увидев железные ворота, стальные каски и орудие, установленное у самого входа, они поняли, что победу придется добывать дорогой ценой.