Из прихожей быстро входит Тамара Жильцова. Она высокая, красивая, крупная. Сильно подкрашенные и хитроумно уложенные в модной парикмахерской волосы совсем не идут к ее широкому и простому лицу. Она, ни с кем не здороваясь, молча останавливается в дверях.
Максим. Тамара Николаевна!
Жильцов (быстро обернулся). Тамара! (Встал.) Ну как же так можно, Тамарочка?! А я уж просто не знал, что и подумать! Где ты была?
Тамара (негромко). В парикмахерской.
Жильцов. Так долго? А почему же Кузьмичу сказали, что ты давно ушла?
Тамара. Да, я пошла домой. И у самого дома неожиданно встретила Ваню Кондрашина…
Жильцов. Кого?
Тамара. Ваню Кондрашина. С ним я и задержалась. Мы ходили по городу. Разговаривали! (Усмехнулась.) Я пыталась ему доказать, что мы с тобой совсем не такие уж плохие люди!
Жильцов (опешил), Да? И что же?
Тамара (после паузы) — Ничего, Алеша! Ни-че-го! (Медленно, ни на кого не глядя, проходит в кабинет.)
Бубнов (с наигранным оживлением). Тамара Николаевна! Тамарочка!..
Жильцов (угрюмо). Оставь!
Бубнов. Да ведь я хочу…
Жильцов. А я тебе говорю — оставь! Мне, знаешь, эти бабьи сантименты… Простите, Варвара Сергеевна! (Привычным движением потер ладонью подбородок, поднял рюмку.) Так давайте же, друзья мои, выпьем!
Никто не пьет. Все сидят молча, с напряженными лицами, стараясь не встречаться глазами.
Варя (тихо). Максим! Принесите мне, пожалуйста, из передней мое пальто. Я накину. Мне почему-то вдруг стало зябко…
Максим поднимается, отворяет дверь в переднюю.
Жильцов (нервно). Куда?
Максим. Я сейчас. (Выходит в переднюю, через секунду возвращается и набрасывает Варе на плечи пальто.)
Варя. Спасибо.
И снова наступает молчание.
Бубнов (вздохнул). Да-а, когда жена на вопрос «Что с тобой?» этак раздельно отвечает: «Ни-че-го!» — это значит, что барометр предвещает бурю!
Жильцов (передернул плечами). Подумаешь!
Бубнов. Ты, милый друг, не хорохорься! Есть только две породы мужей — те, которые боятся своих жен, и те, которые скрывают, что они их боятся! Правило без исключений!
Жильцов. Правило, правило… Какого черта, в конце концов! (Встал, со злостью отшвырнул ногой стул и, посапывая, большими шагами зашагал по комнате.) Подумаешь — встретила Ваньку Кондрашина, он ей поплакал в жилетку — и пожалуйста, готово — расстроилась, пожалела… Мне, может, самому жалко Ивана, но ведь у меня завод на плечах! И не какой-нибудь там захудаленький, а по нашему району из первых! А знаете вы, что это значит — быть первым в районе? Это значит, что все районное начальство одним тобой только и руководит. Об отстающих они на отчетных собраниях вспоминают, когда каяться надо, а руководит весь год — мною! Сегодня меня в райком тянут, завтра на коллегию в министерство, послезавтра Госконтроль заявляется — голова кругом идет! А тут еще Ванька Кондрашин со своими фантазиями — заниженные планы, неиспользованные ресурсы… Вот и бегай потом доказывай, что все это он сдуру мелет…
В дверях кабинета молча появляется Тамара..
Бубнов (предостерегающо). Алеша!
Жильцов (не обращая внимания). А Тамаре жалеть легко! Что ей? У нее только и забот что сидеть дома да ездить по врачам, магазинам и парикмахерским…
Тамара (спокойно). Все правильно, Алеша. Я только не пойму — с чего ты вдруг расшумелся? Ведь я тебе ничего обидного не сказала. (Подошла к столу, потерла озябшие руки.) Добрый вечер, товарищи!
Жильцов (запальчиво), Нет, погоди!
Тамара (тихо). Не надо, Алеша. Пожалуйста, не надо. Мы после поговорим.
Жильцов. А почему — после? Мне тут стыдиться некого! Я простым слесарьком был, когда мы поженились! А теперь…
Тамара. Перестань, Алеша.
Жильцов. Все эти годы, все эти годы я по двадцать четыре часа в сутки работал, света божьего не видел, а считай: получил институтский диплом, получил звание инженера, получил ученую степень кандидата наук…
Тамара (невесело улыбнулась). Получать ты умеешь. Что-что, а где получать — там ты первый!