«На одном южном аэродроме от солнечного удара скоропостижно скончался Семен Алексеевич Лавочкин… Центральный Комитет партии предложил мне всех генеральных вернуть в Москву. Прошу вас, вылетайте». [153]
— Простите, но я чувствую себя неплохо, останусь здесь до конца испытаний, — твердо возразил Сухой.
Отметив высокие летно-тактические характеристики самолета, его отличные боевые возможности, государственная комиссия рекомендовала самолет Су-7Б на вооружение частей ВВС.
Создание нового боевого самолета истребителя-бомбардировщика коллективом конструкторского бюро, завода, руководимых Павлом Осиповичем, стало фактом. Свой вклад в общее дело внесли и испытатели — заводские и военные летчики, рабочие, инженеры и техники службы летных испытаний.
И все же из всех них хочется выделить ведущего летчика-испытателя Е. С. Соловьева и рассказать о нем поподробнее.
Евгений Степанович был очень жизнерадостным человеком. На его лице всегда играла открытая и чуть застенчивая улыбка. Круг его интересов был необычайно широк. Он любил возиться со всякой техникой, любил спорт и хорошую музыку, любил один бродить по лесу, любил задушевные беседы в кругу друзей.
Охота была его страстью. Он приделал телеобъектив и приклад к фотоаппарату, которым был награжден за мужество, проявленное при спасении опытного самолета, и занялся фотоохотой. Он был замечательным стрелком. Это по его инициативе начали проводиться спортивные соревнования по стрельбе на круглом стенде между летчиками-испытателями и космонавтами. За несколько дней до его гибели в Звездном городке состоялась вторая такая встреча. Как и в первой, самым метким стрелком показал себя Евгений Степанович Соловьев.
На мой вопрос: «Почему вы так серьезно занимаетесь этим спортом?» — Евгений Степанович ответил: «Стрелковый спорт, особенно стрельба по летящим мишеням, как никакой другой, близок летчикам и космонавтам. Наша работа и этот спорт требуют мгновенной реакции и точности. Занятия стрелковым спортом помогают нашему профессиональному мастерству». И действительно, он всегда мастерски сбивал на своем самолете высотные управляемые мишени и первым сбил одну такую мишень ночью.
Все, что делал Евгений Степанович, он делал азартно, [154] увлеченно. Как-то перед рыбалкой ему в шутку подарили длиннющий, метра в четыре, кукан, и тем не менее Соловьев сделал, казалось, невозможное — привез с рыбалки этот кукан, полный рыбы.
Однажды группу работников предприятия, в которой был и Соловьев, застигла ночь в незнакомой безлюдной местности. Шофер автобуса потерял ориентировку и отказался от дальнейших попыток найти дорогу. Тогда за руль сел Соловьев. Почти три часа в темноте пробивался он по буеракам и все же вывел машину на дорогу.
Девизом Евгения Степановича стал известный чкаловский девиз: «Если быть, то быть лучшим!»
Еще в самом начале своей испытательской работы он понял, что среднего образования ему будет маловато для анализа явлений, происходящих в современном самолете, а он всегда хотел во что бы то ни стало докопаться до глубины, до корня проблемы. И вот, не оставляя летную работу, а это было время напряженных государственных испытаний, он заочно заканчивает авиационный институт.
Вскоре сдает и кандидатский минимум. Потом дал сам себе слово изучить английский и французский языки, чтобы без переводчиков читать зарубежную авиационную техническую литературу. И изучил…
С первых дней появления Соловьева в КБ Сухого ему была доверена ответственная работа — он должен был дать путевку в жизнь новому самолету — детищу огромного труда всего коллектива. За ходом испытаний пристально следило руководство министерства, несколько раз на место испытаний приезжали министр и его заместители.
Евгений Степанович сразу же оправдал возложенные на него надежды — все задания выполнял точно, без помарок и огрехов, хотя новая техника время от времени загадывала сложные загадки.
От полета к полету задания становились все сложней. И вот в один из апрельских дней 1959 года случилась первая предпосылка к летному происшествию: при заходе на посадку остановился двигатель. Раздумывать было некогда — считанные секунды, и тяжело нагруженная машина, потеряв скорость, упадет.
Соловьев принял единственно правильное решение — отвернув от домов, освободился на поле от груза, довернул машину и классически посадил ее, не имея [155] никаких резервов на маневрирование, а тем более на второй заход. Все это длилось секунд 10–15. Самолет, целый и невредимый, немного пробежал по полосе и остановился. В этой напряженной ситуации и самолет и летчик проявили себя наилучшим образом.