И вот тогда у генерального возникла мысль отдать электронике всю носовую часть самолета, а воздухозаборник расположить по бортам фюзеляжа. Освободив [192] носовую часть фюзеляжа для радиолокатора, Павел Осипович решает здесь же разместить еще и батарею реактивных снарядов.
Так началось проектирование одного из первых в нашей стране самолета с боковыми воздухозаборниками.
В бригаду головной части фюзеляжа, где прорабатывались обводы нового самолета, пришел Павел Осипович. Как всегда молчаливо-сдержанный, он остановился у чертежной доски конструктора, работавшего над размещением пусковой установки реактивных снарядов, и, ничего не спрашивая, стал вглядываться в паутину линий.
Молчание длилось несколько минут. Наконец Павел Осипович сказал:
— Ну что же, кажется, идея себя оправдывает. Как будто получается. Итак, — он повернулся к начальнику бригады, — начинайте делать рабочие чертежи и стройте макет. Времени у нас очень мало.
Через две недели в цехе стояла носовая часть макета. По контуру фюзеляжа размещались головки пятидесяти управляемых снарядов. Конечно, такой самолет мог нанести серьезный урон агрессору.
Пришел Павел Осипович посмотреть макет. Стал прохаживаться вокруг него. И, как всегда, увидел то, что до него никто не заметил.
— А почему эта линия такая кривая? — спросил он, показывая на носовую часть. И тут все рассмотрели, что обводы фюзеляжа получились довольно неуклюжими. Увлекшись компоновкой снарядов, конструкторы забыли об аэродинамике. Пришлось снова пересчитывать и переделывать обводы.
Аэродинамическое чутье Сухого было необыкновенно тонким. Как-то Павел Осипович остановился у доски конструктора, который, рисуя сечение за сечением, тщательно выводил радиусы сопряжения крыла с фюзеляжем.
— А это что такое? — удивленно спросил он. Конструктор не понял вопроса и растерянно молчал.
— Вот это! — И Павел Осипович постучал карандашом по радиусам.
— Это «зализ» крыла.
— Зачем?
— Для лучшего обтекания.
— Никаких «зализов». На высоких скоростях не нужно бояться острых углов. На двух «махах» самолет входит [193] в воздух, как нож в масло. И чем он острее, этот нож, тем лучше.
Сейчас это кажется азбукой проектирования. По тем же временам скорость в два «маха» казалась фантастической. Ну а Павел Осипович уже знал и понимал, как поведет себя на такой скорости его самолет.
Сухой искренне расстраивался, когда встречался с конструкторской или производственной недобросовестностью, со стремлением любой ценой, даже в ущерб качеству, выполнить в срок поставленное задание. Попытки оправдания, ссылки на то, что в целом конструкция разработана хорошо и остались только мелочи, всегда вызывала у него холодный гнев.
— В авиации нет мелочей, прошу вас запомнить это на всю жизнь. А если вы этого не понимаете, вам следует оставить работу в авиации, — говорил он в таких случаях.
Однажды Павлу Осиповичу докладывали о том, как идет доработка окантовки фонаря, повышающей герметичность кабины. Ведущий конструктор показал чертеж усиливающих косынок.
Сухой остался недоволен результатом доработок:
— Как же вы это сделали, ведь заклепки, крепящие косынку, работают на отрыв?
Тщетно конструктор пытался доказать, что другого выхода нет из-за отсутствия места.
Павел Осипович был неумолим: «Надо переделать. Это технически неграмотно». Он мгновенно замечал «грамматические ошибки» в инженерных «сочинениях».
Постройка первого самолета с боковыми воздухозаборниками заканчивалась. Это был большой истребитель-перехватчик с необычайно тонким треугольным крылом. На нем был установлен новый, радиолокационный прицел с большой дальностью обнаружения и захвата воздушных целей. Самолет мог летать на большие скоростях и достигать в полете расчетного потолка. Его прочность позволяла развивать у земли скорость, намного превышающую скорость звука. В то время мировая авиация не имела подобных аналогов.
* * *
«В конце мая 1957 года, — рассказывает Н. И. Коровушкин, — когда я находился на летной станции и занимался Су-7, мне передали, что меня вызывает генеральный. Часа через полтора я был в КБ. Мне как раз [194] приходилось на совещаниях и разборах важных полетов встречаться с Павлом Осиповичем. А вот чтобы один на один — такого еще не бывало.
Серое простое трехэтажное здание, гардероб, лестница на второй этаж и коридор. Дверь с табличкой «секретарь». Вера Ивановна — она всегда в курсе всех дел, очень вежливо говорит мне: