Оглянувшись на дверь, хозяйка сказала:
— Аня, ну, я же просила!
И Аннушка, сильно озадаченная, убралась восвояси.
Наутро хозяйка не вышла в столовую, сначала думали: спит, потом стали поглядывать на окна и ждать, и немного волноваться, потом Аннушка пошла наверх, поскреблась тихонько в дверь и стала звать хозяйку по имени. В ответ ей была тишина. «А вдруг у неё с сердцем плохо?» — подумала Аннушка и осторожно повернула ручку двери – постель была застелена, будто её и не разбирали с вечера, хозяйки ни в спальне, ни в смежных с ней ванной и гардеробной не было. Аннушка понеслась вниз, звать Костю, вместе ещё раз обошли весь дом, заглянули даже в кладовки и в сауну, которую вчера хозяйка так и не стала принимать, обошли сад, выглянули за ворота – нигде никого.
Вдруг Аннушка вспомнила про кукол и – бегом в кабинет, посмотреть, что с ними сталось. Впопыхах, когда обходили с Костей дом, как‑то не обратила на это внимания. Теперь, едва войдя, она сразу поняла, что здесь что‑то не так, что‑то переменилось. Куклы сидели на своих местах, Аннушка с тревогой их пересчитала, вроде все на месте, а где же…
Одноногий столик, где ещё вчера принцессой восседала «двуличная» кукла, был пуст. Аннушка даже рукой по нему провела, стирая невидимую пыль.
И тут позвонил из Москвы хозяин.
3
Итак, он позвонил в субботу, ближе к середине дня, и узнал, что жены нет в доме и где она – неизвестно.
Днём раньше они ещё были вместе, в их московской квартире, она собирала его на службу и сама между делом собиралась в дорогу.
Обычно они встают в семь – в половине восьмого, он идёт принимать душ и бриться, жена шлёпает босыми ногами (любит ходить по дому босиком) на кухню, чтобы первым делом сварить ему кашу – овсянку на воде без масла и сахара. Потом он приходит в столовую, она подаёт ему завтрак – кашу и овощной салат, заправленный растительным маслом, заваривает зелёный чай, а сама идёт гладить. При этом у них каждое утро происходит один и тот же диалог:
— Ты в каком костюме пойдёшь?
— А какая там погода?
— Прохладно.
— Тогда в тёмном.
— В тёмном каком?
Он никогда не знает, в каком костюме ему идти. Начинает перебирать, жена сердится, каша остывает. Наконец, скажет, будто одолжение ей сделает:
— Ладно, подгладь коричневый.
— Какой коричневый, с полосочкой или с клеткой?
— Без всего.
Потом то же самое говорится насчёт рубашки. Ему всё равно, какую она погладит, лишь бы в тон.
— Ну, что значит, всё равно? Я поглажу, а потом окажется, не та, гладь другую. Скажи точно.
— Говорю точно: белую или бежевую.
Так они перекликаются в довольно большой квартире, где не сразу найдёшь друг друга, а надо сначала позвать:
— Мируся, ты где?
Чтобы пройти из гардеробной, где установлена у Мируси гладильная доска, сложено на полках чистое белье и развешены многочисленные пиджаки, брюки и рубашки, а также, в другой секции, – её наряды, занимающие, как ни странно, гораздо меньше места (она не любительница наряжаться), надо выйти в маленький коридор, повернуть направо, в большой коридор, потом ещё раз направо – в большую прихожую (есть ещё маленькая) и, только миновав её, окажешься в столовой. Но есть и более короткий путь: шагнуть из гардеробной прямо на лоджию, из которой вторая дверь ведёт как раз в столовую. Поскольку все двери открыты, можно совершать «круги» по квартире и в том, и в другом направлении, но Мируся предпочитает почему‑то не ходить, а кричать. Сначала она кричит:
— Иди завтракать!
Потом:
— Что тебе погладить?
Пока она гладит, он ест и дочитывает одновременно книжку, которую читал в постели перед сном, потом в туалете, теперь вот за столом, и будет читать, когда вернётся вечером со службы, только в обратном порядке: сначала за ужином, потом в туалете, потом в постели. Он смолоду привык много читать, но теперь у него мало времени, приходится использовать каждую свободную минуту, поэтому он читает также в самолётах, поездах, а иногда и в машине. Но дома у него ещё включён при этом телевизор.
— Ты можешь убавить звук? – кричит жена из гардеробной.
Она терпеть не может рекламу, вообще не любит утренний эфир. Проснувшись, слушает только самый первый выпуск новостей, не случилось ли чего в стране, пока спали, и потом сразу выключает. Он, напротив, смотрит и слушает все подряд, вернее, как раз и не смотрит, и не слушает (ест и читает), но телевизор при этом должен работать.