Варя с усилием помотала головой, старясь разогнать мельтешащие и путающиеся мысли. Возникло желание подойти к столику, налить стакан воды, но она побоялась перелезать через Вейру. Перед глазами все поплыло от резкого движения головой, она ткнулась лицом в подушку, стараясь унять головокружение.
Проснулась утром. В завешенное белой марлей окно пробивались яркие лучи. Вейру уже не было, о нем напоминала только смятая подушка и опустошение на подносе.
Варя резко поднялась. В ушах зазвенело, и она вынуждена была присесть снова, пока кровь опять не прилила к голове. Встала уже осторожно, влезла в халат и огромные шлепанцы, приоткрыла дверь в большую комнату.
Ирочка в рубашке до пят самозабвенно кривлялась перед зеркалом. Вчерашняя бабка собирала на стол. Оторвавшись от мисок, окинула Варю взглядом с головы до пят.
– Ну вот, другое дело, – проворчала одобрительно. – Теперь видно, что живая, молодая, красивая. И чего пошла за чужака, доча?
– Сердцу не прикажешь, – туманно ответила Варя, присаживаясь на табурет. В ногах была такая слабость, что за один прием не дойти до выхода.
Бабка покачала головой:
– Он же тебе в отцы годится.
Она вспыхнула, чувствуя, что ее долг жены – возразить что-нибудь, но ничего убедительного на ум не приходило.
– Зато он добрый и ласковый, – сказала она наконец. И почти сразу добавила, понимая, что этого недостаточно: – И замечательный любовник.
Она даже порозовела, сознавая, что эти качества, которые она приписывает своему якобы супругу, могут быть вовсе ему не свойственны. Старуха, подтвердив эту мысль, фыркнула:
– Это он-то добрый? Такой добрый, что нежную женщину с дитем заставил по чащам и топям его догонять? Добрее некуда…
Продолжать дискуссию Варе не хотелось. Она медленно встала, опираясь о столешницу, вышла из избы.
Двор заливало яркое солнце. Варя зажмурилась, нерешительно топчась на крыльце в нелепых тапках сорок третьего размера и халате с чужого плеча. Привыкнув, разглядела умывальник у забора, аккуратно спустилась, держась за перильца, плеснула в лицо водой. Вода была холодная, и воздух вокруг прохладный, но солнце припекало сильно.
Варя умылась, выпрямилась, превозмогая ломоту в теле. Когда она, выбиваясь из сил, тащилась по лесу, то не обращала внимания на недомогания и усталость; а теперь расслабилась, и накатили ощущения, долгое время тщетно стучавшиеся в мозг. Морщась и растирая поясницу, она обвела глазами двор. Невысокий заборчик, выкрашенный в голубой цвет, умывальник, неошкуренный стол и лавка, за приземистой банькой – огород, несколько деревьев. На заборе – табличка: «Главная ул. д.3». Она подняла голову выше, щурясь от солнца. Над избой развевался флаг на длинном шесте: на сером полотнище две звезды, желтая и белая. Государственный флаг Ирру, системы двух солнц.
Калитка скрипнула, с улицы вошел Вейру Велд в сопровождении Дайне. Он был в серых шортах и серой форменной рубашке с коротким рукавом, на котором едва умещались командирские квадраты. Ноги и руки в тугих узлах мускулов, привычных к двойной силе тяжести. Сдавит – ребра хрустнут, как бумага, подумала Варя, поеживаясь. Двигался вроде бы неторопливо, ботинки лениво скрипели при каждом шаге, но странно быстро преодолел расстояние от калитки до крыльца.
– Доброе утро, милый, – сказала Варя, напустив на лицо улыбку.
Он непринужденно обнял ее за плечи – Варя напряглась, но ничего не захрустело, она только почувствовала тепло ладоней, – чмокнул в ухо, тоже улыбаясь.
– Привет, Дайне, – Варя кивнула ординарцу.
– Барбиэ, – слегка поклонился он, – вы сегодня очаровательно выглядите.
– Старый мошенник! – нахмурился Вейру, не выпуская Варю из объятий. – Любезничать с чужой женой!
– Разве она чужая? – парировал он. – Ваша же собственная.
Вейру в шутку замахнулся. Варя не верила, что он ударит своего давнего товарища, но мускулы заиграли так рельефно, что она невольно затаила дыхание. Пожалуй, большинство иррийцев поступают правильно, подумала она, когда прячут свои горы мышц под модными длинными рукавами и брюками. А то любое движение напоминает подготовку к бою.
– Проверь посты, – распорядился он и повернулся к Варе. – А мы с тобой, мое золотко, пойдем позавтракаем.