Выбрать главу

Самым могущественным из вышеупомянутых лиц мне казался Гиммлер. Если проследить путь его восхождения от 1934 года, когда он еще подчинялся Рему и до конца, то следовало бы ожидать найти в нем нового Фуше, утонченного интригана, большого организатора с огромной работоспособностью. Но таким я его не знал. Мне Гиммлер казался глупым. Я долго искал того человека, который вел его на поводу, но не мог найти. Не был ли это сам Гитлер?

Впервые я встретился с Гиммлером в 1933 году в Шваневитце в Силезии на завтраке. Мы сидели за большим круглым столом. Вдруг он обратился к своему соседу, силезцу, и спросил его: «Не похож ли я на сельского учителя?». Тот, к кому он обратился, застыл с открытым ртом, и было видно, что «да» готово сорваться у него с языка. «Видите — в этом моя сила» — заявил тогда Гиммлер. Может быть его глупое поведение, о котором я слышал, было лишь маскировкой? Этому я не могу поверить.

В дальнейшем я видел Гиммлера неоднократно, но продолжительных бесед с ним не вел. В начале 1934 года, во время моей борьбы в Хейнесом, мы с ним вновь встретились в узком кругу. Он дал мне понять, что в этой борьбе он стоит на моей стороне. Тогда Гиммлер еще находился в подчинении у Рема, а его силезские СА подчинялись Хейнесу. Но вслед за этим он продлил разговор, заявив, что имеет намерение создать семь первоклассных пехотных дивизий из обученных людей. Рейхсвер имел, кроме трех кавалерийских дивизий, тоже только семь пехотных дивизий. В случае войны часть его (Гиммлера) дивизий должна была остаться в стране для предотвращения возможности революции, остальные же он готов был передать в распоряжение военного командования на фронте.

Разумеется, он хотел следить за тем, чтобы их не посылали на самые опасные участки, и систематически меняли состав. Это мне заявил мой новый союзник, которому было известно, что моя борьба с Хейнесом, в конечном счете сводилась к борьбе «за одну армию»! «Глупая утопия» — подумал я. Но Гиммлер продолжал и в дальнейшем держаться этой высказанной им мысли и развивать ее.

В последующие годы я также неоднократно встречался с Гиммлером, например, на имперских партийных съездах. Я был у него в гостях в его огромной походной палатке в СС-овском лагере, где толпились иностранные представители, дипломаты, высшие хозяйственные руководители — все отборное общество. Гиммлер был тогда могущественным человеком. Он хотел принимать как король, а был всего лишь сельским учителем.

Затем я еще два раза встречался с Гиммлером во время войны. Зимой 1941—[19]42 годов, по дороге в лейбштандарт, он заехал ко мне в Мариуполь на тарелку горохового супа. Мы говорили о трудностях снабжения и о плохих дорогах в период дождей. «Ах, этому очень легко помочь, — заявил Гиммлер, — я просто выстрою твердую дорогу от Днепропетровска до Таганрога. Камни у меня с Карпат, а рабочая сила из деревень, расположенных вдоль дороги».

Осталось только за голову хвататься. Везти камни, когда железные дороги не успевали подвозить боеприпасы и продовольствие. Рабочая сила из деревни, когда ее было недостаточно для обработки полей. Глупо.

Последний раз я виделся с ним в начале 1944 года. Кейтель устроил обед для широкого круга генералов. Когда все разошлись, мы с Манштейном остались вдвоем у стола. Вдруг к нам подошел Гиммлер и сказал: «Теперь война выиграна». Мы смотрим на него озадаченно. «Да, русские мобилизовали уже всех, до последнего человека, у меня совершенно точные сведения, они уже больше не могут». Заявлять это нам, старым фронтовым солдатам, было просто дерзостью. Этому, может быть, верил Гитлер, потому что он желал верить. С 1942 года неоднократно приходилось слышать о подобных высказываниях Гиммлера, которые мы считали невозможными. Теперь мы это услышали от него самого. Глупо!

Геббельс, без сомнения, самый умный из приближенных Гитлера, ненавидимый Герингом и Гиммлером, не мог рассчитывать на то, чтобы захватить одному власть после Гитлера. Исчезнет Гитлер, не станет и Геббельса. Возможно, что при новой, неожиданно сложившейся политической ситуации, власть мог захватить другой, которому, как и Гитлеру, потребовались бы ум и слово Геббельса, которому бы он стал необходим.

С Геббельсом я познакомился лично в начале 1934 года. Сношения между мной и СА-фюрером Хейнес сильно обострились, и об этом говорили уже не только в Бреславле. В это время Геббельс предложил свои услуги сделать доклад для офицерского корпуса бреславльского штандарта[134]. Очень знаменательно.

Я встретил его на аэродроме. Туда же приехал уполномоченный СА-фюрер, который по поручению Хейнеса попросил министра посетить и его. Геббельс коротко и решительно отклонил приглашение. Мы вместе поехали в здание, где размещался мой штаб и там, в большом зале, Геббельс сделал офицерам доклад. Он говорил о том, что тогда хотелось услышать солдату. Он назвал рейхсвер теми мощными скобами, которые сдерживали империю с 1918 до 1933 года, верным носителем всех ценных традиций старой славной армии мировой войны. Он говорил о рейхсвере как о единственной армии, призванной защищать немецкую землю.

вернуться

134

Вероятно, речь идет о штандарте (полке) СА «Бреслау».