Благодарю Вас за внимание.
Падре Жозе Педро, смиренный раб Божий.
(Напечатано на третьей странице «Диарио да Тарде» под заголовком «Неужели это правда?» и без всяких комментариев.)
Письмо директора
исправительной колонии
в редакцию газеты «Жорнал да Тарде»
Глубокоуважаемый г-н редактор!
С неослабевающим интересом слежу я за тем, как одна из самых блистательных представительниц баиянской прессы, газета «Жорнал да Тарде», ведет под Вашим мудрым руководством кампанию борьбы с шайкой «Генералы песчаных карьеров», которая терроризирует наш город и нарушает покой его обитателей.
В числе материалов, посвященных этой теме, я ознакомился и с двумя письмами, содержащими обвинения по адресу учреждения, вверенного моему попечению. Одна лишь скромность – только она одна! – не дает мне права назвать это учреждение образцовым.
Я не унижусь до того, чтобы через посредство Вашей газеты опровергать письмо этой представительницы низших слоев нашего общества, – без сомнения, одной из тех, кто так мешает нам при исполнении нашего священного долга – исправления детей, сбившихся с пути истинного. Когда дети, получавшие воспитание на улице и постоянно имевшие перед глазами примеры недостойного поведения своих родителей, попадают к нам и мы заставляем их приобщаться к нормальной жизни, родители эти, вместо того чтобы со слезами благодарности целовать руки тех, кто не щадит усилий, превращая их детей в полезных членов общества, начинают жаловаться. Но я уже сказал и готов повторить, что оставляю это письмо без внимания. Смешно было бы ожидать, что темная малограмотная работница окажется на высоте понимания тех задач, которые выполняет руководимое мною учреждение.
Но второе письмо поразило меня до глубины души. Этот священник, позабывший, какие обязанности налагают на него его сан и должность, бросил нам тяжкие обвинения. Этот святой отец, которого по справедливости следовало бы назвать «чертовым сыном» (я надеюсь, Вы, г-н редактор, простите мне эту иронию), пользовался своим особым положением для того, чтобы, проникая в интернат в неположенные по правилам внутреннего распорядка часы, подбивать детей, отданных государством под мою опеку, на открытое неповиновение и даже бунт. С тех пор как он появился у нас, случаи нарушения дисциплины и неподчинения установленным правилам участились. Падре Жозе Педро – злостный подстрекатель, дурно влияющий на детей, которые в большинстве своем и так испорчены до крайности. Отныне двери нашего интерната закрыты для него навсегда.
Тем не менее, г-н редактор, я от своего имени присоединяюсь к просьбе Марии Рикардиньи и настоятельно прошу Вас прислать к нам сотрудника Вашей газеты с тем, чтобы и Вы, и читающая публика смогли получить истинное и непредвзятое представление о том, как перевоспитывает малолетних преступников Баиянская исправительная колония. В понедельник я буду ждать Вашего сотрудника: допуск посетителей в другие дни запрещен правилами внутреннего распорядка, а я стараюсь ни в чем не отступать от них. Этим, и только этим, объясняется мое желание видеть его именно в понедельник. Заранее благодарю Вас за это, как и за публикацию настоящего письма, и надеюсь, что недостойный священнослужитель будет посрамлен.
Примите и проч.
Директор Баиянской исправительной колонии
для малолетних преступников и брошенных детей.
(Напечатано на третьей странице «Жорнал да Тарде» вместе с фотографией колонии и сообщением, что в понедельник ее посетит репортер.)
ОБРАЗЦОВОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ, ГДЕ ЦАРЯТ МИР И ТРУД – НЕ ДИРЕКТОР, А ДРУГ – ПРЕВОСХОДНАЯ КУХНЯ – ВОСПИТАННИКИ И ТРУДЯТСЯ, И ВЕСЕЛЯТСЯ – МАЛОЛЕТНИЕ ПРЕСТУПНИКИ НА ПУТИ К ПЕРЕРОЖДЕНИЮ – БЕСПОЧВЕННЫЕ ОБВИНЕНИЯ ОПРОВЕРГНУТЫ – ПРЕТЕНЗИИ ВЫСКАЗАЛ ТОЛЬКО ОДИН – НЕИСПРАВИМЫЙ – БАИЯНСКАЯ КОЛОНИЯ ЖИВЕТ ОДНОЙ ДРУЖНОЙ СЕМЬЕЙ – МЕСТО «ГЕНЕРАЛОВ ПЕСЧАНЫХ КАРЬЕРОВ» – ЗДЕСЬ
(Заголовки репортажа, опубликованного во вторник в вечернем выпуске «Жорнал да Тарде» на всю первую полосу вместе с фотографиями колонии и ее директора.)
Под луной, в заброшенном пакгаузе
Под луной, в заброшенном пакгаузе спят дети.
Раньше море было совсем рядом. Волны, подсвеченные желтоватым сиянием луны, ласково плескались у подножия пакгауза, прокатывались под причалом – как раз в том месте, где спят сейчас дети. Отсюда уходили в плавание тяжело нагруженные суда – пускались в нелегкий путь по опасным морским дорогам огромные разноцветные корабли. Сюда, к этому причалу, теперь уже изъеденному соленой водой, приставали они, чтобы доверху набить трюмы. Тогда перед пакгаузом простирался таинственный и необозримый океан, и ночь, спускавшаяся на пакгауз, была темно-зеленой, почти черной, под цвет ночного моря.