В то же время полковник Тэрри Кейв из Ассоциации Западного фронта указывает, что Китченер имел и ряд объективных причин, чтобы отказаться от территориальной системы:
«Не считая того, что он ненавидел частично занятых, или „солдат выходного дня“, — как он их называл, Китченер должен был знать, что „территориалы“ предназначены для защиты метрополии. Они могли быть посланы за границу только с личного согласия, и Китченер не имел возможности оценить, сколько из них такое согласие дадут — тем более что первые призывы к добровольцам столкнулись с довольно разнородным приемом. Территориальные части находились под командованием ассоциаций их графств, которые часто стремились сохранять за собой такой контроль. В результате „территориалы“ могли (и часто пользовались этим правом) уходить в увольнение, когда время службы заканчивалось — даже если в этот момент они находились на фронте. Китченер чувствовал, что территориальная система не сможет справиться с огромным увеличением армии, которое он планировал (до 70 дивизий), она не подходит для самой армии, и потребуется несколько месяцев на ее преобразование»
10. «Кривая обучения» для британских и французских генералов оставалась довольно ровной и только начала резко повышаться во время сражений на Сомме в 1916 году. Отчасти это объясняется факторами, описанными выше, — нехватка оборудования и личного состава, особенно хорошо обученных солдат, — но также возможно, что генералы Антанты просто слишком стары. В 1917–1918 годах Хейг и Фош постоянно убеждали Першинга назначить молодых на командные посты в американской армии, так как особенность ситуации и суровость этого нового Западного фронта быстро изнашивали пожилых.
Это был хороший совет, но в 1914–1915 годах англичане и французы должны были использовать тот материал, который был в наличии, — офицеров, у которых был некоторый боевой опыт, а также опыт административной службы и техническая подготовка. Только уже во время войны, когда численность армии увеличилась, появилась возможность использовать более молодых людей для замещения командных постов. Тем не менее поведение Хейга во время боевых действий в 1915 году ясно дает понять, что генералы и солдаты постоянно учились на своих ошибках и развивали новую тактику, применимую к изменяющейся ситуации. Так же, увы, как и немцы.
Эти десять пунктов охватывают только некоторые из факторов, которые мешали генералам Великой войны. С некоторыми удалось справиться, другие исчезли с изменением самой сути современной войны, но осталось слово, которое часто появляется в вышеприведенных пунктах, — время. Требовалось время для того, чтобы исправить все эти ошибки, и британские войска несли потери в течение этого периода, но со временем — в 1918 году, если точнее, — все стало на свои места. Британские войска, которые воевали на Западном фронте с июня по ноябрь 1918 года, были превосходны — как и их командующие.
Имеют место и некоторые другие незначительные обвинения. В британской армии конница, конечно, преобладала — факт, подтвержденный тем, что случалось с танками и кавалерийскими корпусами после окончания войны. Тогда стало популярным в кавалерийских кругах говорить, что позиционная война приобретает всеобщий масштаб, начиная с того момента, как с появлением бронебойных снарядов танки стали уязвимы. Это идея имела вредный результат после войны: в то время как число полков конницы упало от 31 до 22, число танковых батальонов упало от 25 до 2. В 1925 году, через семь лет после окончания войны, фельдмаршал граф Хейг отмечал: «Некоторые энтузиасты… прогнозируют, что самолет, танк и автомобиль заменят лошадь в будущих войнах. Я целиком за танки и самолеты, но они — только приложение к человеку и лошади». Я должен, однако, заметить, что это было адресовано восторженной аудитории в Кавалерийском клубе и что Хейг, возможно, решил потрафить слушателям. Все же до 1936 года, уже после смерти Хейга, британская армия тратила 400 000 фунтов стерлингов в год на фураж для лошадей и только 121 000 фунтов — на топливо. Старый полк Хейга — 7-й гусарский — отказался от лошадей в пользу танка Марк VI «Виккерс» только в 1937 году, когда он был переброшен в Египет.
Разрушила ли эта книга укоренившееся мнение о том, что все генералы были некомпетентны, грубы и безразличны к человеческим потерям? Ведь существуют лишь отрывочные свидетельства в пользу этого обвинения и множество примеров, когда генералы прилагали все возможные усилия в заботе о своих людях, как они стремились к минимизации потерь и особенно принимали меры к лечению и эвакуации раненых. Тезис, что они были безразличны к страданиям своих людей, постоянно опровергается фактами и выдерживает испытание временем только потому, что некоторые комментаторы стремятся увековечить миф о том, что эти генералы, представлявшие высшие слои общества, не интересовались тем, что происходит с «низшими». Фактически, как мы видели, некомпетентные генералы, которые бросали своих людей в плохо подготовленные прорывы, не получали немедленную отставку, а часто еще долго оставались на командных постах.