Гросс на минуту задумывается над этими словами, сказанными таким необычным тоном и его вдруг охватывает пронизывающее чувство страха: что, если Мюленберг прав?!
- Что же вы предлагаете? - дрогнув, спрашивает он.
- Мы зашли так далеко, что выпутаться будет трудно. Так или иначе, нужно завтра же вернуть машину в лабораторию и... ликвидировать ее. Заключение договора с ними нужно отложить, впредь до окончательной проверки расчетов. Проверка покажет, что мы ошиблись, что увеличить дальность мы пока не можем.
- Так... Значит - похоронить наше собственное открытие! Обмануть людей, которые, быть может, так же, как и мы помышляют о техническом прогрессе... и ни о чем больше. Нет, Мюленберг! Пока я не убедился, что нас хотят обмануть, я не пойду на это. Я знаю, что вами руководят лучшие побуждения, но... Вот вам моя рука. Поверьте, я никогда не допущу, чтобы наше крупное техническое завоевание обратилось в орудие истребления людей. Даже если для этого придется уничтожить наш долголетний труд.
Мюленберг несколько успокаивается. Он знает твердость Гросса.
Гросс уходит в управление. Ровно в пять они встретятся в "локале" на углу за кружкой пива. Ровно в пять...
* * *
Разговор с Вейнтраубом закончен. Гросс ошеломлен его результатами. Скромный список дополнительного оборудования, намеченный им и Мюленбергом, не только принят, но и значительно расширен по совету Вейнтрауба. Сумма вознаграждения, предложенного Гроссу, кажется ему астрономической: она в восемь раз превышает их ориентировочные предположения!
Это невероятно... Гросс проникается еще большим уважением к своему открытию, к самому себе. В самом деле, он явно недооценивал свою работу. Его собственные разговоры о грядущем перевороте в энергетике страдали отвлеченностью. А ведь все это имеет свое очевидное практическое значение. Они правильно оценили его!
Теперь остается заключить договор. Но это вне компетенции Вейнтрауба. Они идут к Риксгейму, начальнику управления. Визит уже подготовлен. Они проходят вне очереди.
Риксгейм, красный, лысый, весь круглый и блестящий, поднимается навстречу и почтительно приветствует ученого.
- Доктор Гросс, я чрезвычайно рад познакомиться! Господин Вейнтрауб, очевидно, передал вам мою просьбу относительно демонстрации вашего замечательного изобретения? Ну, прелестно! Я уже чувствую себя, как перед интересным спектаклем.
Вейнтрауб читает заготовленный текст, - смысл договора состоит в том, что управление приобретает не только уже сделанную машину, но и будущий передатчик энергии на десятикилометровое расстояние, если Гроссу удастся таковой построить. Гросс обязуется в возможно более короткий срок закончить свою работу на средства, ассигнуемые управлением по его требованиям, а затем, если испытания оправдают расчеты Гросса, он должен будет руководить организацией производства передатчиков и токоприемников для различных целей.
В общем этот договор почти никаких обязательств на Гросса пока не налагает, кроме одного - продолжать работу, которую он не бросил бы и сам, ведя ее даже только на свои скудные средства. Все это выглядит замечательно.
- Если вы не имеете возражений или дополнений к тексту, мы можем подписать договор, - говорит Риксгейм.
Гросс вспоминает. Черт возьми, он чуть было не забыл обещания, данного Мюленбергу!
- Нет, позвольте, я хотел бы несколько уточнить одно положение. Видите ли, дело в том, что... - Он теряется как это сказать, чтобы не натолкнуть их на мысль о "лучах смерти"? - дело в том, что... м-могут быть... разные применения этого аппарата...
Гросс поднял глаза и вздрогнул. Он перестал видеть все, кроме лица Риксгейма, которое, как шар, плавало прямо перед ним на темном фоне кабинетных обоев.
Но это было уже совсем другое лицо. Последние слова Гросса вдруг магически изменили его. Что-то в нем сдвинулось, смялось, как будто лопнула внутри какая-то пружина, напряжением каторгой держалось на нем выражение корректности и официального простодушия. Лицо отвратительно, понимающе улыбнулось Гросcу. Брови приподнялись, сошлись в ниточку, из углов глаз выбежали складки. За острыми, режущими зрачками вспыхнули игривые и зловещие отсветы.
Гросс с усилием перевел взгляд на Вейнтрауба.
То же самое... Это была улыбка, страшная улыбка предателя, решившего, что перед ним - сообщник, такой же предатель, перед которым уже не нужно маскироваться:
- Доктор Гросс, - мягко заклокотало из красного шара, - доктор Гросс... вы замечательный человек! Но вы слишком низкого мнения о нашей догадливости. Неужели вы... думаете, что мы не имеем в виду "разных"... именно "разных" применений?
Предупреждения Мюленберга вдруг с потрясающей ясностью всплыли в памяти Гросса. Он понял эти улыбки. Ледяная дрожь прошла по спине. Все погибло...
- Значит... - упавшим голосом начал он.
- Значит ничего уточнять не надо, - сладко перебил Риксгейм, все еще не замечая своей ошибки. - Вы можете быть совершенно спокойны. Мы прекрасно понимаем, как нужно применять ваше замечательное изобретение, которому предстоит, очевидно, сыграть историческую роль в судьбе Третьей империи. Надо полагать, что с того момента, когда первые "передатчики энергии без проводов" (подлая усмешка снова прошла по его лицу) появятся в германской армии...
Кровь хлынула в голову Гросса.
- Нет! - крикнул он, вскакивая и ударяя ладонью по столу. - Ничего подобного не произойдет! Я не согласен! Я не желаю принимать участия в вашей гнусной политике! Никаких договоров! Вот...
Он схватил договор, лежащий перед Риксгеймом, и изорвал его в клочья.
Маски моментально исчезли с лиц его собеседников. Они никак не ожидали такого оборота дела.
Риксгейм положил руку на эбонитовую дощечку, лежащую на столе и, как будто играя, нажимал одну из кнопок, покрывавших ее поверхность.
Гросс высоко поднял голову.
- Изобретения доктора Гросса не су-ще-ствует. Помните это! Он повернулся и быстро вышел из кабинета. Длинный коридор показался ему бесконечным. В нем не было никого, занятия в управлении уже кончились. Вот наконец вестибюль. У самого выхода ему преградил дорогу какой-то молодой человек.