Что ждёт меня в финале его истории?
Между тем он продолжил.
- Позже, когда я уже мог манипулировать мысленно своими перемещениями, я научился, опять же, мысленно, облачать себя в то одеяние, которое носили персонажи той или иной книги, сообразно эпохе, в какую я попадал. А ещё позднее, после нескольких тренировок, я мог перемещаться в тот или иной сюжет произведений, даже не читая его абзацев. Открывал страницу наугад, закрывал глаза, представлял себя второстепенным персонажем того или иного сюжета и… бац!
(он щёлкнул пальцами)
- Тотчас оказывался внутри происходивших действий романа! Какие книги попадали мне в руки, в тех я и присутствовал наравне с главными героями, придуманными различными авторами.
Я обошёл всю деревню, выпрашивая у соседей ту или иную книгу. Таким образом, спустя месяц, у меня в домике появились произведения Артура Кларка, Станислава Лема, Джона Уиндема, Курта Воннегута и других писателей в области фантастики, поскольку я старался выбирать именно этот жанр. У Лема я путешествовал от галактики к галактике вместе с его забавным персонажем Йоном Тихим. На страницах книги «День Триффидов» Джона Уиндема я сражался вместе с главными героями против живых растений, а у Курта Воннегута мой зеркальный двойник, а вместе с ним и моё сознание, посещали танасферу, описанную им в одноимённом произведении. В романе Беляева «Ариэль» я мог парить в воздухе наравне с главным героем, и эта способность, кстати, перешла ко мне из его книги. Мой организм впитывал в себя все сверхъестественные генетические отклонения, как губка воду, заимствуя их из параллельного измерения после профессорского эксперимента. В «Человеке-невидимке» Герберта Уэллса я научился становиться невидимым, стоило только отдать самому себе мысленную команду. В «Новейшем ускорителе» того же Уэллса я мог перемещаться в пространстве почти молниеносно относительно окружающего меня времени. Оно как бы замедлялось в несколько десятков раз, обездвиживалось, а по желанию, вообще могло останавливаться. Все окружающие меня люди и предметы, транспорт и животные, природные явления в виде дождя, снега или ветра, застывали на месте, а я двигался как и раньше – ходил, летал, становился невидимым, хотя для окружающих был подобно вспышке молнии. Раз! – он щёлкнул пальцами, - и меня уже нет.
Помню даже, как я помогал Робинзону Крузо строить его первую хижину на острове. Позже появился Пятница, но в той, альтернативной истории, незнакомой читателю, я присутствовал с Робинзоном несколько дней, пока сам не перешёл к следующей книге. Открыв её, я тотчас попал в Шервудский лес, где оказался среди сторонников отважного Робин Гуда, хотя он и был полностью вымышленным персонажем. Парадокс перемещений моего генетического двойника и тут действовал безотказно.
У меня появились деньги. Паря под потолком совершенно невидимым, я обнаружил, что могу посещать любое денежное хранилище, и зажатые в руках несколько купюр, беспрепятственно перемещались со мной в реальный мир, когда я закрывал книгу. Много я не брал, чтобы не наносить ущерб финансовой структуре: мне хватало на еду, кое-как приодеться и приобрести пару-тройку книг на той же барахолке. После случая с продавцом мне отчего-то не хотелось больше использовать гипноз. Деньги есть, зачем людей травмировать, верно? Таким образом, у меня со временем стали появляться произведения Стругацких, Булычёва, Казанцева. Чуть позже я стал приобретать всех мировых классиков фантастики, начиная от Хайнлайна, Саймака, Азимова и заканчивая Гаррисоном, Брэдбери, а то и самим Робертом Шекли. Спустя несколько месяцев я уже вполне ориентировался среди писателей середины двадцатого века. Филипп Дик, Эрик Фрэнк Рассел, Уильям Тенн, Орсон Скотт Кард, Альфред Бестер, Терри Пратчетт, Роберт Силверберг и прочие, прочие, прочие. Заканчивал я авторами новой волны, пока не остановился на великом и ужасном Стивене Кинге. Вот к нему-то в произведения мне действительно не хотелось попадать! Я посетил лишь его повесть «Лангольеры», но после приземления полупустого самолёта в безжизненный аэропорт, решительно покинул эту книгу. Я знал, что будет дальше, и не желал в этом участвовать, хотя присутствовал в романах везде, куда бросал взгляд, открывая очередную страницу. Настоящим реальным читателям я был невидим, поскольку присутствовал лишь в альтернативном мире, а фабулы написанных романов оставались прежними. Существуя только в своём собственном сознании, мой зеркальный двойник, а вместе с ним и я, появившись на странице той или иной книги, мог всё чувствовать, всё видеть, всё слышать, и просто жить. Жить в этом альтернативном мире.