Преодолев эстакаду, мы вышли на городскую площадь, от которой до кафе «Лакомка» было не более двухсот метров. Мимо нас проезжали машины, от которых нахлынули чувства забытого умиления. Надо же, отметил я, сколько мало иномарок было во времена моей молодости. На нас хоть и были джинсы с кроссовками, но выглядели мы среди прохожих весьма импозантно для того времени.
- Слушай! - дёрнул я Андрея за руку. – А о деньгах-то мы и не подумали. Сейчас же совсем иные денежные расчёты, да и купюры я уже забыл, как тогда выглядели.
- Зачем тебе деньги? – удивился он, перешагивая через полоски перехода. Вечер только начинался, поток людей с работы постепенно иссякал, а на площади уже зажглись красочные фонари, под светом которых прогуливались молодые мамы с колясками. Гавкали играющие с детьми собаки, крутилась небольшая карусель, автомат с газировкой выдавливал из себя в гранёные стаканы шипящий напиток. Пахло сладкой ватой и отцветшей уже сиренью. Солнце зашло за горизонт. Над городом будто разгоралось зарево пожара, угрожая захватить все жилые районы, а в воздухе, подобно дыму, висели сгущающиеся сумерки.
- Как зачем? Мы же наверняка будем заходить в кафе? – голос мой дрожал от волнения.
- И не думай! – остановил он меня. – Не забывай о парадоксе петли Мёбиуса. Если они тебя узнают, особенно ты в молодости, то ещё неизвестно как поведёт себя пространственно-временной континуум. «Назад в будущее» смотрел фильм? Помнишь, чем закончилась история, когда Мартин вернулся в совсем иной мир, параллельный относительно его времени? Не хватало, чтобы нас затем швырнуло куда-нибудь к чёрту на кулички, а не к тому костру, откуда мы сюда переместились. Дождёшься, посмотришь издалека, когда ты с Леной войдёшь в кафе, немного проследишь до дома, когда ты, опять же, молодой пойдёшь её провожать, и всё! – отрезал он. – Сразу возвращаемся. Не забывай, что это тренировка. Закрепление навыков. Когда самостоятельно научишься посещать любые пространства, тогда путешествуй хоть к своему рождению, хоть в школу, где ты учился, хоть в институт. Сейчас пробная попытка, не всегда же я буду рядом.
- Да мне бы просто краем уха послушать, о чём я тогда с ней разговаривал… - попытался оправдаться я. – Какие темы развивали, о чём беседовали.
- А сам не помнишь? Это же ТВОЯ память.
- Кое-что помню. Но почувствовать это со стороны, посмотреть на себя спустя два с лишним десятка лет, вот в чём восторг! Представляешь, я слышу собственные увещевания в любви, а моя будущая супруга сидит напротив, молоденькая, вся такая прекрасная, цветущая, и слушает меня с раскрытыми от восхищения глазами.
- Тогда не в кафе. Дождёшься, когда выйдут, забежишь в подъезд, отдашь мысленно команду стать невидимым, и провожай их сзади хоть до порога её дома. Заодно и послушаешь, разумеется, стараясь сам не шуметь. Такой вариант устраивает?
Мы как раз подходили к летней площадке кафе, на которой были выставлены столики. Молодые официантки сновали туда-сюда с заказанными блюдами, места были заняты, и присаживаться за столики было неразумно. Денег всё равно нет – об этом мы не подумали.
- Ты мог бы ускориться и раздобыть где-нибудь пару червонцев, чтобы заказать хотя бы напитки?
- Спереть, что ли? – хохотнул он. – Лёша, ты забываешь, что мы тотчас отправимся назад. Это первый пробный шаг, сделанный тобой во время тренировки. Позднее можешь перемещаться сюда, сколько захочешь. Если будешь разумным и осторожным, то на глаза не попадёшься, а вместе с этим и не спровоцируешь созданию в пространстве парадокса Мёбиуса. Сейчас же просто посмотри издалека, и отправимся назад. Возможности увидеть вас обоих в молодости у тебя ещё будет, хоть отбавляй. До той поры, когда не иссякнут способности, внушённые тебе «проводником».
Мы стояли на углу кафе, и я с вожделенным волнением всматривался в посетителей. Я помнил, что раньше девяти вечера мы с Леной сюда не заходили, а судя по разговорам за столиками и сгустившимся сумеркам, сейчас как раз и был десятый час.
- Ты ведь тоже посетил себя в молодости, когда осознал свой дар впервые. Верно?
И, прежде чем он ответил, я едва не бросился вперёд, но он вовремя схватил за руку.
В глазах помутнело, накатились слёзы, и мир сразу стал иным.
Это были они.
…Молодой я и молодая Лена.
Оба ещё в стадии беззаботной юности.
Они стояли тихо и покорно, словно напуганные птицы, чувствующие, что где-то в вышине, совсем неподалёку, парит хищный коршун, готовый вырвать своими когтями их чистую и беззаветную любовь.