Однако меня ждала другая новость.
Временная стоянка наша была пуста.
Странно. Они должны были вернуться не позднее меня, поскольку, обладая даром ускорения, могли пересечь пространство в любом направлении, замедлив текущее время, едва ли, не до нулевой отметки. Ещё не совсем осознав причину задержки своих друзей, я аккуратно разложил на камнях благоухающие костром листья папоротника, выглянул из-за утёса и всмотрелся в очертания объекта. Всё было мирно, тихо, спокойно. Антенны совершали свой оборот, площадка перед ангаром была пуста, а на заднем дворе, метрах в двадцати от него, несколько мужчин беседовали между собой, одетые в такие же серебристые комбинезоны, какие я видел на пилотах прозрачного шара. По моим подсчётам, Андрей с Анжеликой должны были уже предстать передо мной, напичканные всевозможными новостями и захватывающими впечатлениями, ведь не каждый день доведётся увидеть научный комплекс грядущих десятилетий, да ещё и в геологических пластах пермского периода планеты. Рассуждая, таким образом, я уже намеревался присоединиться к друзьям, настроив мысленную телепатию на луч светового маркера, как вдруг произошло непредвиденное.
Вначале завыла сирена.
Рефлекторное зеркало параболической антенны пришло в бешеное движение, кружась вокруг своей оси, подобно детскому волчку, а следом за сиреной во двор начали выскакивать озабоченные сотрудники станции. Всё сразу замельтешило перед глазами, кто-то выдернул меня из кустов, швырнул в воронку раскрывшегося туннеля, крикнул в ухо: «Телепортируйся!», и…
Всё исчезло.
Остаточная дымка шлейфа завязалась в узел, растаяла в пустоте, хлопнула как пузырь и пропала. …Геологическая эпоха пермского периода перестала для меня существовать.
********
- А теперь всё по порядку, - провозгласил Андрей, бережно прижимая к плечу Анжелику. Оба смотрели на меня с каким-то лукавством и дружеским участием. У ног горел костёр, и только сейчас, придя в себя, я, наконец, смог оглядеть окружающую местность. Несколько пальм, искристый песок, ручей, маленьким водопадом стекающий с небольшой скалы, кокосы повсюду, гнёзда птиц, вездесущие обезьяны и полное отсутствие людей.
- Мы на острове? – опешил я, поднимаясь и оглядываясь вокруг. Везде, до самого горизонта, куда бы я ни бросил взгляд, простирался сплошной могучий океан, пенистым прибоем накатывая волны на песчаный берег. Солнце клонилось к закату, вдали над водой реяли буревестники, а запах тропического леса приятно входил в лёгкие своим чистейшим дуновением ветра. Ни дать, ни взять, идиллия райского сада, разве что бескрайний океан простирался во всех направлениях, куда хватало глаз.
- Сколько я был без памяти? – видя их весёлые лица, попытался я восстановить мысли.
- Около часа, - едва не рассмеялась Анжелика. – По реальному земному времени, разумеется.
Я тупо уставился на костёр, в углях которого лежали те самые листья папоротника, в которых была завёрнута моя пойманная рыба.
- Кто-нибудь объяснит, что произошло? – с досадой на самого себя вымолвил я, чувствуя, как краска стыда заливает моё, и без того, глупое лицо. – И хватит потешаться над товарищем, - зло посмотрел я на Андрея. Наконец он не сдержался, и разразился безудержным хохотом. Анжелика встала, обняла меня за плечи и подтолкнула к костру.
- Подкрепись, Лёша. Сам же выловил. Мы уже поели, пока ждали, когда ты, наконец, придёшь в себя.
- Да что случилось?! – едва не заорал я. – Почему мы на острове, да ещё и, судя по всему, необитаемом, где делся форпост инквизиторов, где наши вызволенные пленники, и отчего я только сейчас открыл глаза. Что со мной произошло?
- Я же и говорю, - едва сдерживая слёзы от смеха, промычал Андрей. – Начнём всё по порядку. Ты бы глянул сейчас на свою рожу, Шарапов, - процитировал он высказывание небезызвестного персонажа братьев Вайнеров. – Не обижайся, - вытер он рукавом повлажневшие глаза. – Просто мы сами в таком весёлом и радостном настроении, что Анжеле пришло в голову не трогать тебя, пока ты сам не очнёшься.
Он подкинул в костёр несколько веток, запустил кокосом в настырных обезьян, свисавших с тропических пальм и норовивших стащить кусок прожаренного на углях ананаса, и уже более серьёзно начал. Анжела подала мне на листе рыбу, я впился зубами в мягкое филе и, уже остыв от гнева, приготовился слушать.
- Прежде всего, мой друг Алексей, мы на острове, причём, ты прав – необитаемом. Я намеренно выбрал этот лучевой вектор, чтобы затеряться подальше в безлюдной местности, пока нас ищут по всем измерениям наши ликвидаторы. Временной промежуток точно не скажу, но где-то в районе семнадцатого – восемнадцатого века. Эпоха пиратов, корсаров и флибустьеров всех мастей и народностей. Место пребывания – Полинезия. Пока ты находился в так называемой нирване, я успел вычислить приблизительные координаты по лучевому вектору световых маркеров, а когда мы перенеслись сюда, я оставил тебя с Анжелой и на секунду успел вернуться за твоим пойманным трофеем. Не хотелось тебя расстраивать, учитывая, какой опасности ты подвергался, добывая нам ужин. Теперь насчёт твоего обморока. Объясняю. Когда мы, фигурально выражаясь, «вынырнули» с Анжелой из пространства, за нами уже гнались ликвидаторы, поэтому мне ничего не оставалось, как послать тебе в мозг мощнейший импульс внушения, отчего твоя блокировка на несколько мгновений потеряла контроль. Одним словом, наступила перегрузка бинарных полушарий мозга. Мыслительная фаза, отвечающая за перемещения сквозь измерения, дала временный сбой и, услышав мой повелительный крик: «телепортируйся!», ты в долю секунды перенёсся вместе с нами сюда, потеряв чувство контроля. Что делает в таких случаях мозг? Правильно – выставляет защитную реакцию. А защитной реакцией в твоём случае был обыкновенный обморок. Сознание просто на время отключилось, дав твоему генетическому дару пройти процесс так называемой «перезагрузки». Пока ясно выражаюсь? Ты ешь, не смотри на меня как ворона на сыр в басне Крылова. Мы едва со смеху не померли, когда ты открыл глаза и стал озираться вокруг. Прости, друг мой. Я бы и сам опешил: пальмы, пляж, песочек, обезьяны…