– Пиво какое желаете?
– »Жигулевское», – откликнулся ясновидящий.
Девушка посмотрела на него удивленно:
– Нам такое не возят.
– »Бархатное», – нашелся Макрицын.
– Никогда не было, – последовал ответ.
– Принесите любое, – сдался Еврухерий, – только холодное и в кружках.
– Раки остались только голубые, – предупредила официантка.
– Я такие не буду, – брезгливо сморщился Еврухерий.
– Есть креветки. Тигровые, таиландские… – начала перечислять хозяйка хорошего настроения.
– Черт знает что! – загоревал Макрицын, когда разобрались с заказом. – В пивную придешь, и на´ тебе – раки голубые!
Его товарищи по партии тихо посмеивались. Пиво и воблу принесли быстро.
– Друзья, – заговорил Вараниев, – считаю большим событием смещение этого негодяя. Но боюсь, не поздно ли?
– Не поздно, – успокоил Шнейдерман. – Лучше поздно, чем никогда. История показывает, что в партии всегда было много балласта и внутренних врагов, карьеристов и проходимцев. Но партия всегда боролась с ними и побеждала. Реорганизовывалась и крепла, прирастала новыми кадрами. Партия как река: сколько ни льют в нее гадости всякой, она самоочищается.
– Только рыба дохнет, – пробурчал Макрицын.
– Сейчас главная задача – решить вопрос с вождем, – продолжал Вараниев. – Еврухерий, ты что-то хотел сказать по этому поводу…
Ясновидящий отхлебнул пива и принялся обсасывать жирный плавник. Видно было, что он думал.
– Если ты таки имеешь чего сказать, скажи! – Шнейдерман занервничал.
– Давай, давай, Макрица, – подначил Вараниев.
Как и Ганьский, он изредка называл Еврухерия Макрицей – когда хотел подчеркнуть свое особое доверие к нему.
– М..мм… – произнес ясновидящий, все еще не решив, что и как говорить.
– Что вы мычите, Еврухерий Николаевич? – не выдержал Шнейдерман.
– Не знаю, не знаю, – неуверенно начал Макрицын, – есть одна мысль, но ручаться не могу – не уверен.
– Да ты скажи, вместе и подумаем, – предложил Вараниев.
Еврухерий залпом допил содержимое кружки и позвал официантку:
– Еще одно принесите такое же. И им тоже.
– Семь, – вставил Вараниев.
Девушка пошла выполнять заказ, а Макрицын начал рассказывать:
– Есть у меня один… приятель. Не приезжий. Знаменитый ученый. Он как-то сказал, что за миллион долларов может человека сделать из ничего…
Боб Иванович и Виктор Валентинович переглянулись.
– Тебе больше не стоит пить, Еврухерий, тебя погнало, – высказался Шнейдерман. Но Макрицын, не меняя интонации, продолжил:
– Не то чтобы он хочет это сделать, просто сказал, что может. Если пообещает – сделает.
– Знаменитый ученый, знаменитый ученый… – Вараниев заерзал в кресле. – Фамилию-то знаешь?
– Знаю, – уверенно ответил Макрицын. – Ганьский Аполлон Юрьевич.
– Ганьский… Ганьский… – повторил Вараниев. – Не слышал.
– А я говорю – знаменитый, – настаивал Макрицын. – Вы не знаете его потому, что он скромный. И вообще, хотите выслушать – не перебивайте.
– Ладно, ладно… – сгладил ситуацию Вараниев. – Апознакомиться-то с ним можно?
– Подожди ты знакомиться! – возразил Шнейдерман. – У тебя есть миллион долларов?
– Гнездо даст на такое дело, – уверенно заявил Виктор Валентинович.
– Сомневаюсь. Сначала с ученым встретиться надо, – не успокаивался Боб Иванович.
Глава пятая
С самого утра все у Аполлона Юрьевича пошло наперекосяк: проснулся на тридцать пять минут раньше обычного, что предвещало вялость в течение дня. Неожиданно отключили горячую воду, едва он успел намылиться. Задев локтем, уронил пачку стирального порошка. К восьми часам закончил писать критическую статью на стихи поэта Александра Залпа для одного из литературных журналов, и когда подошло время завтракать, обнаружилось, что хлеба нет и геркулесовой каши тоже. Пришлось идти в магазин, где утром выходного дня ни пшеничного, ни ржаного не оказалось – не привезли.
– Беру отгул! Завтракаю – и в лес! – сам себе сказал Ганьский и быстрым шагом направился домой.
От сборов на природу его отвлек телефонный звонок Макрицина.
– Зайти хочешь? – предположил ученый после приветствия.
– Нет, не сегодня, – ответил Еврухерий, как бы намекая тем самым, что зайдет в один из ближайших дней.
– Сегодня и не получилось бы – я в лес поеду, на природу. А вот завтра – пожалуйста. Только не утром, – предупредил Аполлон Юрьевич, мысленно пробежав по своим планам и обнаружив в них несколько свободных послеобеденных часов.
– Хорошо, приду завтра. Полоша, я вот что звоню: мы с друзьями на рыбалку во вторник едем, хочу тебя позвать, – прозвучало на другом конце провода неожиданное для Ганьского приглашение.