Укладывал своего размера одежду в чемодан, остальное в общую кучу. Нашёл четыре фотоальбома, их бандиты и насильники осматривали, отложил, документы на всех четверых, на парня и девочку свидетельства о рождении, кстати, родились оба в Ленинграде, и на родителей. Паспорта и всё такое. Теперь меня зовут Антон Верник. Были письма, но эти уроды их сожгли в костре, осталось всего три письма от целой пачки. Вещи, магнитофон кассетный, фотоаппарат, приёмник «Спидола», как у меня был в прошлой жизни, в Америке на арендованном складе остался. В принципе, всё. Именно кассетник орал в машине. Сама машина имела багажник на крыше. Документы на машину, той два года скоро будет, восемьдесят восьмого года выпуска. Сейчас девяностый, середина лета. Я это понял по карманному календарю, тут отмечен день, подозреваю дата отъезда. Закончив с вещами, свои я положил в багажник машины, ещё тут три полные канистры с бензином были, остаток провизии убрал, отметил что тюк палатки есть, тоже забрал, как и два одеяла. Утварь и посуду. Себе отложил бельё, джинсы синие, футболку белую, носики и кеды, положил на заднем сиденье, завёл машину, мотор схватился сразу, в кабине такой непродаваемый аромат от панели «Москвича», и отогнал машину подальше, метров на сто. Так нагишом и вернулся, после чего стал подкидывать дрова в костёр. Все бандиты уже очнулись, поэтому я сказал:
- С вами будет проделано всё то же самое что вы сделали с моей семьёй.
- Антон, мы же соседи, пощади! - заорал один.
От осознания ситуации протрезвели все бандиты, стали умолять их отпустить, но я запихнул грязные носки им во рты, и приступил к таинству ответных действий. Найдя в кустарнике четыре довольно толстых, с руку, и ровных ветки, самых ровных отбирал, топориком что нашёл у бандитов срубил. Это что-то вроде ивы было. Потом выкопал ямки, забил колы, и заострил сверху топориком, обтесав поровнее, чтобы заусенцев не было. Моторным маслом смазал, те понимали, что я делаю и выли, мыча. Дальше поднял одного, тот дёргался, не давался, пытался пинаться, а ноги-то связаны, так я слегка его придушил чтобы не трепыхался, снял штаны, и приподняв, колы высотой метр, насадил. Вошёл как родной. Тот дрыгаться начал, но это не помешало срезать верёвки с его ног и рук, кляп выдернуть, тот орал, визжал, пытался снять себя с кола, но ноги до земли не доставали, а руки скользили по колу, вот тот медленно продолжал садится, опускаясь. Намучился пока остальных посадил. После этого помылся, и укладывая на мужское пальто тела погибшей семьи моего нового тела, волоком утаскивал их к яме. Только девочку на руках нёс. Там завернул тела в их одежды, всё что им принадлежало тут сложил, спустил в могилу, и начал закапывать. А на могильном холмике поставил крест. Вернувшись, я снова искупался. Долго отмывался, как будто грязь пытался стереть с тела, и вернувшись к машине, оделся в приготовленную одежду. Подойдя к телам, глубоко опустились, недолго им остаюсь. Я посмотрел на светлую полоску на горизонте, светало, видимо очнулся я вечером, когда стемнело, ночи мне как раз хватило на все дела, и сев на склон оврага, напротив стоявших в ряд кольев, попивая бутылку лимонада, ожидал, когда всё закончится.