- Всё, баста, приехали, - заглушив хорошо потрудившийся движок, сказал я. Страшуна уже соскочил на землю, ноги разминал. - Вы шину товарищу капитану наложили?
- Не успели, - сказал старлей.
- Ясно. Я за нашими сбегаю, а вы пока срежьте с той осины кору и сделайте шину, дальше вправьте ногу и перебинтуйте…. Что, никто не умеет?
- Раньше не доводилось, - несколько смущаясь, пояснил старлей.
- Ладно, сам сделаю. Доставайте пассажира.
За двадцать минут я всё сделал, сапог даже срезать не пришлось, так слез, перелом ниже колена, вправил кость, наложил шину и туго перебинтовал. Конечно желательно гипс наложить, но что есть. Хорошо хоть закрытый прелом, не понятно, как капитан терпел. Но его мужеству остаётся только позавидовать. Дальше подхватив подсумки к трофейному карабину, я велел осмотреть трофеи, сам мотоцикл, забираем всё, и побежал к нашим. Нашёл их вскоре и повёл к мотоциклу. Пока темно, желательно через реку переправится. Пока шли, спорили по только что завершившемуся вылету. Вот каково было моё мнение:
- Я считаю, что информацию по вылету передали немцам. И враг сидит высоко. Ведь вы, товарищ подполковник, предлагали разделится на две группы, и таким образом разными маршрутами добраться до моста. А нам что приказали? Лететь одной группой. Немцы появились сразу же. Они знали где мы будем лететь, на какой высоте и сколько нас. Я вообще того полковника подозреваю, что задачу ставил.
- Я звонил в штаб фронта, там его полномочия подтвердили, - сказал комполка, после чего помолчав, добавил. - Но ты прав, лейтенант. Мне эта история тоже сильно не нравится. Потери в ночном вылете никогда не могут быть такими большими.
- Согласен, об этом я и говорю. Немцам сильно не по душе наша работа за последние десять дней, отправили диверсантов, или резидентуру задействовали, и вот таким способом наш полк и уничтожили. Хватило одного предателя чтобы провернуть всё дело. Сколько они пытались отбомбить уже пустые стоянки, когда полк передислоцировался? Не помогла авиация, вышло с диверсантами, как я понимаю… А ещё мне поведение вашего полкового комиссара не понравилось. Сам не полетел, а настаивал выполнять приказ этого посланца из штаба фронта… Кстати, вон и наши, уже закончили мотоцикл обирать, пулемёт тоже сняли. Там канистра с бензином в держателе на коляске имеется, нужно будет прихватить. На дорогах немало нашей техники брошено с пустыми баками, зальём, и ночью с ветерком прокатимся. Если повезёт изрядно сократим путь.
- Неплохое предложение, - согласился комполка.
Дальше пока те работали спешно, пока рубили из кустарника будущий плотик для вещей, так-то вплавь будем переправляться, я снял ремень, и стал соединять его с немецкой ремённой системой. Удалось подсумки подвесить, плечевые ремни. Из сидора достал флягу, свежей воды в неё из реки налил и подвесил на ремень. Немецкую флягу что там ранее висела, отдал комполка, тот её себе на ремень подвесил. В общем, я был готов. Дальше на плотике сложили вещи, капитан сам плыл, и направились к другому берегу. Тут где-то метров пятьсот было, широко. На той стороне подсохнув, оделись, сделали носилки, ножей у летунов хватало, и мы направились в путь. Я возглавлял колонну, проводя разведку. А через два часа как мы отдалились от реки, ушли максимум километров на пять, может чуть больше, начало светать. Я предложил комполка встать на днёвку, отдохнуть, переждать световой день и ночью двинуть дальше. Так больше шансов у нас будет добраться до наших. Чем питаться имелось на ближайшие сутки, два ранца с продовольствием в мотоцикле нашлись. Однако тот слушать не стал, приказал после получасового отдыха продолжить движение. Вздохнув, худо будет, я это отлично понимал, нас ведь наверняка ищут, найдут мотоцикл и где мы переправились, дальше сузят зону пёсиков, выставят наблюдателей на высотах, и днём точно обнаружат.