Злой взгляд зелёных глаз меня не сильно впечатлил. Лениво крутнув в руке ружьё, хмуро спросил:
— Ты нахера сюда полезла, дура?
Она в ответ недоверчиво оглядела «Кузнечика», потом меня и неверующе уточнила:
— Ты управлял им? Пацан? Победил? Меня⁈
— Вот то-то и оно, женщина, — с некоторой долей сочувствия согласился с ней покинувший «Скифа» Егоров. — Такова юная скорость реакции, получившая должную огранку способностей и подходящий доспех. Если не выработана тактика противодействия, лучше не лезть.
— Но я же чемпионка… — потеряно протянула Адеми.
— Против Гора и «Кузнечика» лучше иметь гравизахват, чем чемпионский пояс. Полезнее будет, — хмыкнул Коля.
А я стоял, слушал и пытался уложить случившееся в голове. А ведь действительно — наши с ним поединки уже давно не протекают иначе, как мои попытки обойти его мерзкий модуль. Я ведь не дрался ни с кем больше на «Кузнечике», не с кем сравнить, кроме бывшего военного, знающего мой стиль боя досконально.
А тут я бы её и один разобрал. Она какая-то ватная совсем, медленная. Хотя, в любом случае, в голове не укладывается.
— Ты не слишком гордись, мелкий, — увидев мою разгорающуюся довольную улыбку, заявил друг. — Лет в тридцать станешь, как все.
— Но до того, оказывается, могу нагибать? — продолжил радостно скалиться я.
— Ай, отвали, — фыркнул он. — Я тебя разделаю на лёгком мехе, ты слишком предсказуем.
— Для тебя — может быть. Сам меня и учил. Но остальные?
Он отмахнулся:
— Увидят пару твоих боёв, и всё станет ясно! Ты почти всегда переворачиваешься через голову на отходе, это оставляет тебя беззащитным!
— Так быстро же!
— И глупо! Боковой разворот можно превратить в рубящий удар на отходе. А ты просто выпендриваешься!
— Я вам не мешаю? — едко осведомилась Адеми, откинув с мокрого от пота лба прилипшую к нему прядь чёрных волос, выбившихся из толстой косы.
— Ты зачем к нам сунулась вообще? — повернулся к ней Коля.
— Прикрыть сына одного из наших. Он совсем не знал, к кому летит.
— Атаковать сразу зачем? — прищурился я.
— Отомстить, — отвела в сторону глаза женщина.
Егоров фыркнул:
— Вот именно поэтому, Гор, в нормальную армию не берут женщин. Эмоции впереди всего!
— Армия вашей Империи, значит, по-твоему, ненормальная? — язвительно прошипела брюнетка.
— И, при прочих равных, проигрывают мужикам. Бездарная трата денег!
Она гордо вскинула подбородок:
— То-то эти самые мужики сдавались на арене один за другим!
— Конечно, когда выигрываешь, разбрасывая деньги… Или ты думаешь, что побеждала как-то иначе?
Я потёр переносицу и хмыкнул:
— В любом случае, «Алой Королеве» больше не участвовать в чемпионате. Выбыла.
— Я могу выкупить. В любом случае за обломки много не выручите!
Сплюнув, я процедил:
— Себя сначала выкупи. Или мы можем дать ход по официальным каналам, поедешь к отцу на Свалку. Местные полицейские сильно обрадуются возможности тебя принять.
Хрустнули сжатые кулачки, и она прошипела сквозь зубы:
— Сколько?
— Пять миллионов и поедешь домой вместе со своим хламом.
Раз уж они богатые, то чего мелочиться? Её доспех стоит прилично даже в виде разбросанных по лесу кусков. Слишком много в него вложено. Не знаю, отправят ли её на планету-тюрьму, но могут ввести иные санкции, которые выйдут дороже. Так что хорошая цена. Впрочем, она меня разочаровала:
— Вызывай полицию. У нас столько нет.
— Заливать арену снарядами нашлось, а на выкуп денег нет? Не заливай! — поморщился Егоров.
— Это старые запасы боеприпасов. Таких денег у нас больше нет, всё ушло на взятки. Есть ещё в собственности несколько участков земли и пара фирм, но их не буду продавать, это будущее наших детей. Вызывайте полицию, тюрьма так тюрьма.
Не слышалось в её тоне лукавства. Уязвлённая гордость, страх, ненависть — безусловно, а вот надежды, что ложь прокатит, не особо. Однако, разве я специалист в допросах, чтобы доверять на слово?
Если восстановлю её доспех, то миллиона полтора за него точно выручу, хотя и чинить будет сложнее, чем «Скифа», когда мы его купили. Но что делать с ней? Нахрена нам психованная мстительница? Сдать властям? Так полиция может и на доспех лапу наложить, как вещественное доказательство, которое в дальнейшем тихо растворится в небытие.