Работая по заданиям центра и выполняя поставленные задачи, регионалы подтверждают компетентность, сохраняют должности, которые занимают, и с ними – право обогащаться (право строго привязано к месту власти), их местным недругам запрещается враждебная активность – конкурировать можно лишь непублично и с ведома центра.
Центр скупает менеджмент, позволяя тому позаботиться о цене покупки, – а боссы переустраивают местную власть в режимы управления собственностью. Повышая капитализацию последней, владелец вынужденно развивает свой регион. Вертикаль власти работает как сильно деформированный институт развития.
Приоритеты заданы федеральным центром. Обогащаться местный босс должен так, чтобы недовольство им не превысило лимит, – местная экономика обязана быть социальной и неконфликтной. Выполняя обязательства по социальным нормативам и показателям, можно расхищать бюджет и трансферты, но умеренно нескандальным образом. (Этим условиям лучше всего отвечает схема «откатов», что объясняет взрыв ее популярности.)
Вертикаль власти ориентирует губернатора на устойчивое развитие, а не на депрессию и произвол! Экономический рост – в стабильной кадровой оболочке и гарантированный социальный минимум населению. Так создалась видимость суверенного контроля над гигантской страной, фактически не управляемой и не самоуправляемой. Есть ли этот суверенитет в действительности? Да – раз его покупают на мировом рынке.
При всех разговорах о суверенитете модель полностью зависит от мирового рынка. Суверенная демократия – это формула конъюнктурного государства, зависящего от оценки мировым РЫНКОМ его способности монопольно оперировать суверенной ТЕРРИТОРИЕЙ как консолидированным активом в приемлемых (и известных рынку) титулах собственности.
МИРОВЫЕ финансы власти
На мировой рынок выходит капитализируемый суверенитет России – «коллективный Путин» как мировой бренд. Только такой знают Россию участники рынка – как торговца нефтью, газом и сырьевыми ресурсами. Присутствие частных российских игроков – факультативное, заметное лишь на кредитных рынках; кредиты даются «под Путина».
Национальный доход страны размещается на западных рынках. То, что из него украли, уходит туда же через офшоры. Суверенные финансы управляются мировыми финансовыми институтами, адекватности которых мы, естественно, доверяем больше, чем коррумпированным домашним лоббистам.
Часть денег возвращается инвестициями (чаще спекулятивными), укрепляя местные очаги роста и складывающиеся вокруг них коалиции. Регионы заинтересованы в привлечении инвестиций – так они повышают капитализацию своей собственности, а заодно и свой класс агентов центра. Местные деньги, изъятые у регионов через налоги, идут в центр, откуда обезличенными возвращаются обратно через бюджетные трансферты. Дотационность регионов при этом превращается в тренд и закрепляется, используясь ими как ценный природный ресурс – бизнес на отсталости. Вся эта система омывается циркуляцией финансового раствора – смесью полученного и украденного с трудовым.
При всех разговорах о суверенитете модель полностью зависит от мирового рынка. Суверенная демократия – это формула конъюнктурного государства, зависящего от оценки мировым рынком его способности монопольно оперировать суверенной территорией как консолидированным активом в приемлемых (и известных рынку) титулах собственности.
Экономика суверенитета конъюнктурна, но действенна. И она работает. Для чего России иметь свою экономику, когда мы наняли мировую – обслуживать нашу власть?
Модель СУВЕРЕНИТЕТА единого государства
Вертикаль власти диктует правящим элитам принципы единого государства. Приоритет суверенитета недискуссионен. Если бы мы навязывали его как идеологию, у нас ничего бы не вышло – идейного авторитета у центра нет. Зато он дает местным режимам долю в обогащении. На мировой рынок выходит единый участник – «консолидированный Путин», торгуя сырьем и привлекая инвестиции под свои гарантии. Местные режимы и их банки, выступающие в качестве заемщиков, застрахованы тем же «глобальным Путиным». Обогащение через суверенитет – модель патриотичная и совместимая с глобальной циркуляцией капиталов и людей. Но крайне рискованная.