— Мы не общество идиотов, мы общество кришнаитов!
— Тут что, карнавал? — раздался голос маленького Луи.
— Мальчик, забери своего папу! — перебила его Мадлен.
— Папа, пойдем гулять, — обратился мальчик к королю.
— Угу, — ответил тот, — и она с нами, идем, идем, ты мне понравилась!
Мадлен испустила тяжкий вздох.
Вдруг кришнаит извлек какой–то игрушечный домик.
— Что это? — поинтересовался король.
— Это храм, а в нем пять богов.
— Ух ты!
— Ваше величество, — сказала я, — я дарю вам храм, а вы отпускаете Мадлен! Идет?
— Э-э, ну, ладно.
— Сколько это стоит? — спросила я кришнаита.
— 1000 ливров, девочка.
— Чего? — возмутилась Мадлен. — Держите сотню!
Она быстро сунула кришнаиту деньги, вырвала у него из рук домик, который поставила перед королем. После этих действий она пулей вылетела из комнаты.
— Мне повезло, — сказала Мадлен. — Но потом было… мне до сих пор стыдно… Макс, расскажите вы.
— Хорошо, милая. Я вас уже давно простил…
Рассказывает Макс:
— После перерыва слово предоставили представителям провинций, одной и которых являлся я. Это было мое первое выступление, и я, естественно, чувствовал себя неловко. Это сейчас я вспоминаю это событие со смехом, тогда мне было не до веселья. Началось все с того, что «великий Макумба» провозгласил.
— Выступает наш родной, с нашего родного телецентра, с нашей помойки, можно сказать, господин Ро…э-э, это не важно, как его зовут, важно, что он выступает.
— Это важно только для него, — добавила Мадлен, — остальным это надо, как крокодилу менталитет. Кому нужен какой–то второсортный сотрудник телецентра с фамилией длиной в целый алфавит, которую никто не может правильно произнести.
— Я могу! — гордо заявил Макумба. — Я великий лингвист! Мы вас слушаем господин Робртспер, не знаю, у кого и что он спер, но это не важно.
Я не обратил внимания на эти глупые выходки и спокойно поднялся на трибуну.
Надо заметить, один человек меня все же поддерживал, это была Светик. Она даже помахала мне рукой, я ответил кивком головы.
Поднявшись я поправил микрофон и прокашлялся, чем вызвал очередной взрыв хохота.
— Что такое? — спросил я. — Неужели так смешно? Может, вам еще палец показать? О! Имеет эффект, представляю, что было бы, если бы я показал вам другой палец.
Тут уж у публики случилась массовая истерика, Мадлен на люстре постучала пальцем по лбу.
Все же я решил начать выступление. Через минуту в зале раздался какой–то жуткий писк из ряда, в котором сидели придворные.
— Бедненький мой динозаврик, — рыдал какой–то депутат, доставая тамагочу, — кушать хочет… кушай, кушай.
Странного типа (это был тот, которого Мадлен отправила на Мадагаскар в компании богов индуизма) окружили депутаты, каждому хотелось посмотреть динозаврика.
Мадлен залилась смехом.
— Вот ужас! — воскликнул я. — Как в младшей школе на переменке!
Когда это чудо техники накормили и я, наконец, смог продолжить, из галереи вышла какая–то бабулька с корзинкой цветов и направилась в центр зала.
— Спасибо за прекрасный вечер, — начала она, протягивая цветочки Макумбе.
Хоть собирай вещи и уходи! Однако я решил продолжить. Но не тут то было, микрофон не работал. Я заметил, как Мадлен и Макумба хитро перемигивались. А я, ласково взглянув на Мадлен, что ей явно не понравилось, настроил микрофон ноутбука и продолжил выступление. Но голос с люстры перебил меня буквально через минуту:
— Какая прекрасная речь, мы тут все чуть не вывихнули челюсти, зевая от восторга.
Эта шутка была встречена с восторгом всеми присутствующими. Мадлен самодовольно усмехнулась и одарила меня высокомерным взглядом.
— Похоже, мне тут нечего делать, — сказал я.
— Наконец догадался! — услышал я с люстры.
Я молча не спеша собрал бумаги и выключил ноутбук. Макумба скакал вокруг и стоил рожи, чем вызывал какой–то нездоровый хохот у присутствующих. Я не обращал на этот идиотизм никакого внимания, но злорадный смех с люстры был для меня, как острый нож.
— Ну, что, — услышал я опять голос сверху, — вы еще здесь?
Я, даже не взглянув на люстру, занял свое место. Настроение было отвратительное. Тут еще этот сосед.
— Не кисни, я тоже выступать не умею, и ничего! Ты же не виноват, что не научился писать речи и выступать перед публикой, как вот этот, — он указал на Макумбу, — у него надо учиться.
— Как–нибудь обойдусь, — возразил я.