Ночью здесь произошло какое-то преступление. Иначе откуда могли появиться эти следы крови?
Гуттиэре невольно пошла по следам, и они привели ее к пруду.
«Не в этом ли пруду скрыты последние следы преступления?» — подумала она, со страхом вглядываясь в зеленоватую поверхность.
Из-под зеленоватой воды пруда на нее смотрело лицо Ихтиандра. Кожа на его виске была рассечена. На лице отражалось страдание и в то же время радость.
Гуттиэре смотрела, не отрываясь, на лицо утонувшего Ихтиандра. Неужели она сошла с ума?
Гуттиэре хотела бежать прочь. Но она не могла уйти, не могла оторвать от него глаз.
А лицо Ихтиандра медленно поднималось из воды. Оно уже показалось над поверхностью, всколыхнув тихие воды. Ихтиандр протянул к Гуттиэре скованные руки и с бледной улыбкой сказал, впервые обращаясь к ней на «ты»:
― Гуттиэре! Дорогая моя! Наконец-то, Гуттиэре, я...— Но он не договорил.
Гуттиэре схватилась за голову и в испуге закричала:
― Сгинь! Пропади, несчастный призрак! Ведь я знаю, что ты мертв. Зачем ты являешься ко мне?
― Нет, нет, Гуттиэре, я не мертв,— поспешно ответил призрак,— я не утонул. Прости меня... я скрывал от тебя... Я не знаю, зачем я это сделал... Не уходи, выслушай меня. Я живой,— вот прикоснись к моим рукам...
Он протянул к ней скованные руки. Гуттиэре продолжала смотреть на него.
― Не бойся, я ведь живой... Я могу жить под водой. Я не такой, как все люди. Я один могу жить под водой. Я не утонул тогда, бросившись в море. Я бросился потому, что мне было тяжело дышать на воздухе.
Ихтиандр пошатнулся и продолжал так же поспешно и бессвязно:
― Я искал тебя, Гуттиэре. Сегодня ночью твой муж ударил меня по голове, когда я подошел к твоему окну, и бросил меня в пруд. В воде я пришел в себя. Мне удалось снять мешок с камнями, но этого,— Ихтиандр указал на наручники,— я не мог снять...
Гуттиэре начала верить, что перед ней не призрак, а живой человек.
― Но почему у вас скованы руки? — спросила она.
― Я потом расскажу тебе об этом... Бежим со мной, Гуттиэре. Мы укроемся у моего отца, там нас никто не найдет... И мы будем жить с тобою... Ну, возьми же мои руки, Гуттиэре... Ольсен сказал, что меня называют «морским дьяволом», но ведь я человек. Почему же ты боишься меня?
Ихтиандр вышел из пруда весь в тине. Он в изнеможении опустился на траву.
Гуттиэре наклонилась над ним и, наконец, взяла его за руку.
― Бедный мой мальчик,— сказала она.
― Какая приятная встреча! — вдруг послышался насмешливый голос.
Они оглянулись и увидели стоявшего неподалеку Зуриту.
Зурита, так же как и Гуттиэре, не спал эту ночь. Он вышел в сад на крик Гуттиэре и слышал весь разговор. Когда Педро узнал, что перед ним «морской дьявол», за которым он так долго и безуспешно охотился, он обрадовался и сразу же решил отвезти Ихтиандра на «Медузу». Но, обдумав, он решил поступить иначе.
― Вам не удастся, Ихтиандр, увезти Гуттиэре к доктору Сальватору, потому что Гуттиэре — моя жена. Едва ли вы сами вернетесь к вашему отцу. Вас ждет полиция.
― Но я ни в чем не виновен! — воскликнул юноша.
― Без вины полиция не награждает людей такими «браслетами». И если уже вы попались в мои руки, мой долг — передать вас полиции.
― Неужели вы сделаете это? — с негодованием спросила мужа Гуттиэре.
― Я обязан это сделать,— ответил Педро, пожимая плечами.
― Хорош бы он был,— вдруг вмешалась в разговор появившаяся Долорес,— если бы отпустил на все четыре стороны каторжника! За что? Не за то ли, что этот кандальник подглядывает под чужими окнами и собирается похитить чужих жен?
Гуттиэре подошла к мужу, взяла его за руки и ласково сказала:
― Отпустите его. Прошу вас. Я ни в чем не виновата перед вами...
Долорес, испугавшись, как бы ее сын не уступил жене, замахала руками и закричала:
― Не слушай ее, Педро!
― Перед просьбой женщины я бессилен.
― Не успел жениться, как попал под башмак жены,— ворчала старуха.
― Подожди, мать. Мы распилим ваши кандалы, молодой человек, переоденем вас в более приличный костюм и доставим на «Медузу». В Рио-де-Ла-Плата вы можете спрыгнуть с борта и плыть куда вам заблагорассудится. Но я отпущу вас с одним условием: вы должны забыть Гуттиэре. А тебя, Гуттиэре, я возьму с собой. Так будет безопаснее.
― Вы лучше, чем я думала о вас,— искренне сказала Гуттиэре.
Зурита самодовольно покрутил усы и поклонился жене.
Долорес хорошо знала своего сына,— она быстро догадалась, что он замышляет какую-то хитрость. Но чтобы поддержать его игру, она для вида раздраженно проворчала: