— Не пытайтесь говорить и лежите тихо,— сказала Лоран.— Операция прошла очень хорошо, и теперь все зависит от того, как вы будете вести себя. Чем спокойнее вы будете лежать, тем скорее подниметесь на ноги. Пока мы будем с вами объясняться мимикой. Если вы опустите веки вниз, это будет означать «да», вверх — «нет». Чувствуете вы где-нибудь боль? Здесь. Шея и нога. Это пройдет. Хотите вы пить? Есть?
Брике не ощущала голода, но хотела пить.
Лоран позвонила Керну. Он тотчас пришел из своего кабинета.
— Ну, как себя чувствует «новорожденная»? — Он осмотрел ее и остался доволен.— Все благополучно. Терпение, мадемуазель, и вы скоро будете танцевать.— Он сделал несколько распоряжений и ушел.
Дни «выздоровления» тянулись для Брике очень медленно. Она была примерной больной: сдерживала свое нетерпение, лежала спокойно и выполняла все приказания. Настал день, когда ее, наконец, распеленали, но говорить еще не разрешали.
— Чувствуете ли вы свое тело? — с некоторым волнением спросил Керн. Брике опустила веки.
— Попробуйте очень осторожно пошевелить пальцами на ногах.
Брике, очевидно, попробовала, так как на лице ее выразилось напряжение, но пальцы не двигались.
— Очевидно, функции центральной нервной системы еще не вполне восстановились,— авторитетно сказал Керн.— Но я надеюсь, что они скоро восстановятся, а вместе с ними восстановится и движение.— Про себя же подумал: «Как бы Брике не захромала, в самом деле, на обе ноги».
«Восстановится — как странно звучит это слов»,— подумала Лоран, вспомнив о холодном трупе на операционном столе.
У Брике появилась новая забота. Теперь она часами занималась тем, что пыталась шевелить пальцами на ногах. Лоран едва ли не с меньшим интересом следила за этим.
И однажды Лоран радостно вскрикнула:
— Шевелится! Большой палец на левой ноге шевелится.
Дальше дело пошло быстрее. Зашевелились и другие пальцы на руках и ногах. Скоро Брике уже могла немного поднимать руки и ноги.
Лоран была поражена. На глазах ее совершилось чудо. «Как бы ни был преступен Керн,— думала она,— он необыкновенный человек. Правда, без головы Доуэля ему не удалось бы это двойное воскрешение мертвого. Но все же и сам Керн талантливый человек,— ведь это утверждала и голова Доуэля. О, если бы Керн воскресил и его! Но нет, этого он не сделает».
Еще через несколько дней Брике разрешили говорить. У нее оказался довольно приятный голос, но несколько ломающегося тембра.
— Выправится,— уверял Керн.— Еще петь будете.
И Брике скоро попробовала петь. Лоран была очень поражена этим пением. Верхние ноты Брике брала довольно писклявым и не очень приятным голосом, в среднем регистре голос звучал очень тускло и даже хрипло. Но зато нижние ноты были очаровательны. Это было превосходное грудное контральто.
«Ведь горловые связки лежат выше места среза шеи и принадлежат Брике,— думала Лоран,— откуда же этот двойной голос, разные тембры верхнего и нижнего регистра? Физиологическая загадка. Не зависит ли это от процесса омоложения головы Брике, которая старше ее нового тела? Или, быть может, это как-то связано с нарушением функций центральной нервной системы? Совершенно непонятно... Интересно знать, чье это молодое, изящное тело, какой несчастной голове оно принадлежало...»
Лоран, ничего не говоря Брике, начала просматривать номера газет, в которых печатались списки погибших при крушении поезда. Скоро ей попалась заметка о том, что известная итальянская артистки Анжелика Гай, следовавшая в поезде, потерпевшем крушение, исчезла бесследно. Труп ее обнаружен не был, и над разрешением этой загадки изощрялись газетные корреспонденты. Лоран была почти уверена, что голова Брике получила тело погибшей артистки.
Сбежавший экспонат
Наконец в жизни Брике настал великий день. С нее были сняты последние бинты, и профессор Керн разрешил ей встать.
Она поднялась и, опираясь на руку Лоран, прошлась по комнате. Движения ее были неуверенны и несколько порывисты. Иногда она делала странные жесты рукой: до известного предела ее рука двигалась плавно, затем следовала задержка и как бы принужденное движение, переходившее опять в плавное.
— Все это пройдет,— убежденно говорил Керн.
Немного беспокоила его только небольшая ранка на ступне Брике. Ранка заживала медленно. Но со временем и она зажила настолько, что Брике не испытывала боли, даже наступая на больную ногу. А через несколько дней Брике уже пыталась танцевать.
— Не пойму, в чем дело,— говорила она.— Некоторые движения мне даются свободно, а другие затруднены. Вероятно, я еще не привыкла управлять своим новым телом... А оно великолепно! Посмотрите на ноги, мадемуазель Лоран. И рост отличный. Вот только эти рубцы на шее... Придется их закрывать. Но зато эта родинка на плече очаровательна, не правда ли? Я сошью платье такого фасона, чтобы она была видна... Нет, я решительно довольна своим телом.