— Теперь, Гарри, ты должен посмотреть не на отдельную свою часть, а на всего себя со стороны в целом, — сказал Дамблдор. Сегодня они переходят к следующему этапу, — Ты должен увидеть, как внутри тебя струится магия. Чаще всего она голубого цвета, ближе к белому. Иногда темнее, иногда светлее, от этого абсолютно ничего не зависит. Это просто индивидуальная особенность.
Гарри опять же вошел в медитативное состояние и сосредоточился, пытаясь представить не отдельно взятый орган, а полностью себя в целом. Он не ожидал, что получится прямо с первого раза, смотря на свой предыдущий опыт, он думал, что это проблема еще на несколько дней. Но сразу заметил свою почти белую магию, которая струилась по всему его телу.
— Получилось. Я увидел. Что дальше? — спросил Гарри.
— Теперь довольно сложная часть. Ты должен попытаться направить магию туда, куда ты хочешь. Попробуй с самого малого, укрепи мышечную систему. Всю. Совсем немного, так, чтобы было незаметно, магией ты это сделал или простой медитацией.
Гарри вернулся обратно в транс. И немного задумался. А как ему направить магию? Захотеть? Так он вроде хочет. Раньше проблем, вроде “не получилось выдать нужную эмоцию”, у него не возникало.
Потом он попробовал “выделить” магию, как раньше выделял часть органов. После нескольких неудачных попыток “зацепиться”, у него получилось, он почувствовал, что может как-то направить эту магию.
“Но куда? Каждую мышцу в теле напитывать? Так это времени займет уйму”, — размышлял Гарри. Потом он решил действовать не столь прямо. Это все-таки магия, и она даже без “выделения” должна его слушаться. Он стал пытаться подать своеобразную “команду” на усиление. Не за ручку подводя эту белую субстанцию к каждой ткани отдельно, а в общем “приказать” усилить его.
Это получилось. Но теперь надо проконтролировать количество вливаемой магии. Для того, чтобы выбирать, на сколько себя усилять.
Ну, это было почти элементарно (Ватсон), просто он мог контролировать количество идущей магии от источника, который находится примерно около сердца, по тому “жгуту”, который идет к сердцу, а там уже распространялась по сосудам.
Вообще, откровенно говоря, Гарри не до конца понимал, что, куда и как работает. Он просто знал, что если немного приоткроет этот канал, то его мышечная система усилится.
— Получилось, — открыв глаза, почти воскликнул Гарри. Субъективно для него прошло около пяти минут, объективно — три секунды.
— Хорошо, теперь….
Дальнейшие дни до ЖАБА, которые Гарри будет сдавать в конце своего пребывания в Хогвартсе, директор учил его разным фишкам, особенностям и секретам этой техники. Какие-то передал ему Фламель, какие-то он понял сам.
В общем, Гарри, наконец, выучил это. Название ни Фламель, ни Дамблдор не придумали этой… технике, поэтому и Гарри не заморачивался. Техника и техника. Он мог вылечить любую травму. Открытую, закрытую, даже перелом. Когда директор принудительно остановил его сердце, парень не понял как, но кровь все еще ходила по венам, доставляла кислород и прочее. Хотя сердце стояло.
Потом Гарри начал сам экспериментировать. С одобрения Дамблдора, конечно. Он отключал себе нервы спинного мозга, тем самым перестав чувствовать все ниже пояса, но тем не менее он ходил! Пусть он и не чувствовал боли, мышцы на ногах не работали, но он передвигался, делал шаги, при этом четко понимая, где ноги. Он сильно себя резал, вплоть до кости, а потом за мгновение заживлял.
Это было действительно волшебно. И страшно. Гарри понимал, насколько он теперь смертоносен. Как сказал Дамблдор: “Теперь, если предварительно не ослабить парня, то его даже не всякая авада возьмет”. Почему, он отказался говорить. Вроде тренировки ничего не поменяли в этом плане, нет?
В любом случае Гарри теперь постоянно усиливал свои мышцы, кости и кожу. Это нисколько его не истощало, он постоянно посматривал на свое ядро, но ни разу не увидел, как оно проседало в объеме, как после длительной магической тренировки. После он усилил свою реакцию в самом мозгу. Без понятия как, он просто захотел, и магия поняла его. Но тут уже Гарри сам отключил это. Просто мир вокруг него замедлился раза в два, и это было довольно неудобно.
Был последний день перед сдачей ЖАБА, когда директор, на удивление очень холодным тоном, начал тренировку. Гарри догадался, что это будет проверка техники. И что ему сейчас будет больно. Очень. Больно.
***
Гарри стоял. Почти не шатаясь. У него была переломана нога в шести местах, одна из кистей была чем-то сплющенным и не шевелящимся, даже под магией, его живот был проткнут в четырех местах, одна половина органов не работала, а другая еле-еле, потому что была напичкана остатками от костей, правый глаз был то ли выбит, то ли отекший, Гарри не понимал, он просто в один момент понял, что видит только левым глазом.
Дамблдор же стоял со спокойно-холодным выражением, без единой царапины и тяжело дыша, хотя, как всегда, почти не двигался. Последние десять минут Гарри активно вымещал воздух из комнаты, сам он дышал на чистой магии, и он понимал, что директору перейти на такое же дыхание — дело двух секунд, но Дамблдор пока не заметил подставы и то, что Гарри герметизировал комнату.
В один момент парень пошел в крупную контратаку, все травмы перестали мешать потому, что Гарри отдал половину оставшегося резерва магии на регенерацию, укрепление по всем фронтам и дозу адреналина. Гарри начал гонять директора разными сложными заклинаниями трансфигурации, иногда разбавляя высшими светлыми чарами, которые он разучил за последнее время, и совсем редко чем-то темным.
Директор, пусть и не брезговал никакой магией, но в его библиотеке было слишком мало темных книг. Книжный расизм, как однажды отметил Гарри.
Директор начал ловко уворачиваться от заклинаний или выставлять щиты, но кислорода было все меньше и меньше, Дамблдор начал задыхаться, но останавливаться не было времени, поток заклинаний парня был слишком большой. В один момент директор поднял палочку и сказал:
— Стоп! — это была почти условная команда, и Гарри тут же остановил глыбу перед головой директора и отключил воздухо-перерабатывающее заклинание. Сейчас комната была полна углекислого газа, кислорода почти не осталось. Следом Гарри порвал заклинание герметичности, и директор вздохнул полной грудью.
— Фух, — выдохнул Альбус, — это была хорошая дуэль, Гарри. Ничья. Фоукс, — позвал он своего феникса, который тут же появился перед Гарри и просто уронил слезу на одну из открытых ран. За мгновения тело начало излечиваться. Кости с хрустом зарастали и становились на места, открытые травмы зарастали, а органы начинали работать. Теперь была очередь Поттера вздохнуть. Боль, которая пусть и была сильно приглушена и запихнута на край сознания, но все равно постоянно свербила, сейчас прошла.
Тем временем директор продолжил:
— Это был очень впечатляющий поединок. Но у меня вопрос. Как ты думаешь, сколько времени мы сражались? — задал вопрос Дамблдор.
— Ну… минут семь, может десять? — спросил Гарри, мысленно сбросив две трети времени. Все-таки все это было в ускорении, что мышечном, что мысленном.
— Минута, сорок секунд, Гарри, — огорошил директор, — объективное понимание времени придет со временем. Но это действительно так. Я уверен, что для тебя это было примерно получасовым поединком, но в мире прошло именно минута сорок. Со стороны наши движения были столь быстры, что обычный человек, когда мы двигались, видел бы все размыто и нечетко. А моменты, когда ты на грани своей реакции успевал скастовать щит, для постороннего наблюдателя почти незаметны. Опять же, ты должен понимать, что с этой техникой тебе не ровня девяносто девять процентов магического населения мира, — закончил директор.
— Это… это… ну… черт, это круто! — не сразу вышел из ступора Гарри. Все-таки ему фактически подарили настолько огромное усиление.
— Кстати, каким заклинанием ты заставил меня так уставать? — спросил Альбус, — я не помню таких в книге.
— Я герметизировал комнату и начал перерабатывать воздух в углекислый газ. Сам же я…