— Сасори нет смысла врать, но он мог бы…
— Тогда бы он не послал нас в Песок, да ещё так срочно. — Баки посмотрел на Юру, вид имевшего бледный и задумчивый. — Кто-то пытался дезинформировать Сасори.
Думать так было неприятно, однако могло случиться, что самим Юрой управлял враг, заставляя разыгрывать сейчас удивление. Куу, похоже, подумала о том же: при всей любви к брату… нет, из любви к нему наивной она не была и спросила, как прошло последнее собрание Совета. Юра нахмурился и, развернувшись, прошёл к столу у сплошной стены. Баки напрягся. Тот вполне мог вытащить из ящика стола оружие и начать бой, из которого бы вышел победителем: в Совет Деревни — военной столицы страны — не за красивые глаза попадают.
Но вместо оружия оказалась толстая пачка исписанной бумаги. Юра жестом подозвал к себе Баки и Куу, и они, приблизившись, взглянули на приказ об отмене всеобщей мобилизации.
— Это чистовик. Сасори-сама верно поступил, что отправил сюда вас, потому что в Совете всё стабильно. На последнем собрании обсуждали расположение войск у границ Листа так, чтобы затруднить мгновенный переход к штурму… на случай, если Орочимару захватит их разум или провернёт нечто подобное. Не все были с этим согласны, потому что если Листу понадобится помощь, оказать её также будет затруднительно. Ну, разве что мы проломим защитные стены…
— …и Лист решит, что мы предатели, — фыркнула Куу, взяв приказ и пролистав несколько страниц.
— Правом представить приказ на рассмотрение обладает только Саджо-доно, — тяжёлым тоном заметил Баки. — Это проблема. Саджо-доно стоит за войну.
— Никто из Совета ещё не знает, что мы здесь. Неплохой эффект неожиданности.
— Этого мало, Куу.
— Юра! Кто помогал тебе с разработкой приказа? — повернулась та к брату.
— Гоза-доно и Эбизо-сама, один из старейшин Деревни.
Баки и Куу переглянулись. Они прибыли в Песок по приказу Акасуна, одного из ответственных за кампанию в Листе, и об этом, кроме Юры, никто в Совете не знал. Улыбнувшись, Куу посмотрела на брата и положила ладонь ему на плечо:
— Ты представишь этот приказ на утверждение на первом же собрании Совета.
— Мы придём с вами, Юра-доно, — поддержал идею Баки, — и сообщим всё, что велел сообщить Сасори.
— И приведём с собой старейшин, — почти прорычала Куу, больше не улыбаясь. — Старейшины, конечно, звери уже старые, да и зубы повыпали, но опыта и влияния им не занимать. Стоит им плюнуть, и тот же Рюса попрощается со своим креслом…
Тряхнув волосами и продолжая сжимать в пальцах приказ, она приобрела вид донельзя решительный и постановила идти к старейшинам немедленно.
Сказано — сделано.
Дом Чиё-сама и Эбизо-сама располагался на окраине Деревни. Имелся ещё один дом, на одной из «солнечных» улиц, но он давно пустовал. Баки, Куу и Юра, облачённые в песочные защитные плащи, с глубокими капюшонами, в которых спрятали лица, добрались до места и проникли внутрь за минут двадцать. В просторной комнате с высоким потолком царил полумрак, только липли к полу круги лунного света, повторявшие форму окон.
Скользнув мимо семейного алтаря и старых фотографий, Баки, Куу и Юра вышли в коридор, в конце которого с щёлканьем шевельнулась тьма. Миг спустя они трое отскочили в стороны от доброго десятка кунаев, и темноту прорезали яркие, крепкие нити чакры.
— Чиё-сама! — воскликнул Юра и торопливо снял капюшон.
Баки не сомневался, что старейшина узнала каждого ещё до того, как они шагнули в её дом, но, как ни прискорбно, не сомневался он и в природной вредности семьи Акасуна. Качество, передающееся по наследству, чёрт возьми. Впрочем, Баки прогнал несерьёзный настрой, как только Чиё вышла вперёд, держа перед собой полусогнутую руку. От старых, обтянутых дрябловатой кожей пальцев тянулись нити, прикреплённые к ящероподобной кукле.
Чиё стояла напротив в ночном платье, поверх которого надела фиолетовый халат, и выглядела очень по-домашнему. Однако всё равно казалась грозной.
— Я бы хотела немедленно услышать, почему порядочные шиноби вламываются в мой дом среди ночи.
— Ваш внук приказал, — заявила Куу. — Ругать будете его.
Юра шикнул сестре не дерзить.
— А, значит, вы по делу, — равнодушно и надменно откликнулась Чиё и, щёлкнув пальцами, отпустила нити чакры. Кукла с хлопком исчезла. — Что от меня требуется?
Ночь выдалась плодотворной. Чиё разбудила младшего брата, старейшину Эбизо-сама, и привела его к Баки, Куу и Юре. Они быстро обсудили дела и завтрашнее собрание Совета, и сейчас, уже утром, Баки готовился к докладу. Проговаривал про себя всё, что говорить нельзя было ни в коем случае, а остальное… остальное такого контроля не требовало. Впереди высилась громада Резиденции, которая при худшем раскладе обратится сегодня полем боя.
Мимо прошёл Юра, облачённый в длинные одежды советника, и Баки кивнул себе самому — пора. Куу на другой стороне улицы тоже шагнула к Резиденции. Вскоре внутри была и старейшина Чиё, правда, без брата: тот всё же отказался участвовать в глупом, по его мнению, спектакле. Когда в зале со статуями четырёх Казекаге советники расселись по местам, собрание было объявлено открытым.
— И прежде, чем мы перейдём к повестке дня, хотелось бы узнать, — фальшивый Казекаге жёстко посмотрел на Баки с Куу, — почему вы здесь, а не в Конохе?
Куу с каменным лицом отчиталась, что она и Баки прибыли по приказу Акасуна Сасори доложить, что Орочимару добрался до главных каналов сообщения Песка с шиноби в Листе, поэтому пора разворачивать основное действие. Что это за «основное действие», Сасори не рассказал ни Баки, ни Куу… судя по поведению Совета, Совету он тоже не рассказал. Только Юра, сцепив пальцы в замок, подал голос:
— В таком случае, думаю, пора показать Деревне Звука наш окончательный ответ.
— Что вы имеете в виду, Юра-доно? — нахмурился Саджо-доно.
— Ни для кого не тайна, что если мы нападём на Лист, может начаться затяжная война, к которой мы не готовы, — пояснил Юра немного устало: видимо, не в первый раз говорил. — К тому же, Звук прервал поставки оружия, что ясно говорит о его позиции.
Гоза-доно, насупив густые брови, расправил плечи. Он знал о приказе, в подготовке которого участвовал.
— Звук прервал поставки по моему приказу, — фыркнул Саджо-доно, — потому что поток оружия вызвал подозрения у некоторых лиц, достаточно влиятельных, чтобы навредить всему Песку.
— И уже доставленное оружие вывезли обратно тоже по вашему приказу? — деловым тоном уточнил Юра. Саджо-доно осёкся и крепко задумался, и Баки понял, что здесь поработал уже враг. — Совместно с Гозой-доно и старейшиной Эбизо-сама, который, к сожалению, не смог прийти, мы разработали окончательный приказ…
— …об отмене всеобщей мобилизации, — вмешался голос Чиё-сама, только что бесшумно вошедшей.
— Чиё-сама, — обернулся к ней Баки, на миг разыграв удивление. Она прошла между ним и Куу и нитями чакры перенесла приказ к Юре.
— Ты забыл приказ у моего брата, — улыбнулась старейшина снисходительно и благосклонно, так, чтобы видели все из Совета, — и так как он меня заинтересовал, я не сочла за труд прийти сюда. Помнишь, что я говорила тебе, Раса? — вскинув взгляд на Казекаге, улыбнулась она уже едко, с издёвкой. Тот презрительно сузил глаза и ответил тоном спокойным и размеренным:
— Вы хотите испортить отношения с единственной Деревней, которая согласна помочь Песку, а не похоронить его в пустыне.
— Что это значит, Юра-доно?! — присоединился к Казекаге недовольный Саджо-доно, и Юра, посмотрев на него прямым взглядом, ответил почти равнодушно:
— Войны не будет.
Баки покосился на Куу: та побледнела, не отводя глаз от Юры, который — невозможно не заметить — смотрел на Саджо-доно так, как смотрел Сасори в моменты триумфа. Взгляд, тон голоса, намёк на улыбку, скрытый в уголках губ…
Это был Сасори. Его призрачный клон, подосланный, чтобы передать плохие вести и приказ. Куу почти побелела, услышав, что её любимый брат, Караши Юра, тайно служил под началом человека, которого она презирала. Баки не знал, насколько сильно было это презрение, но проблем не хотел. Куу, однако, побелела совсем, услышав, что Юра мог попасть к Орочимару в плен.