— Польщён.
— Так каков же ваш ответ? — Катара изогнул губы в улыбке, и Сасори, потянув время, чтобы создать иллюзию раздумий, всё-таки согласился: медицина Скрытого Листа какой уже год считалась лучшей, и было бы глупо упустить возможность проникнуть в тайны её достижений. — Рад слышать, Акасуна-сан.
— Один вопрос, Катара-сан.
— Да?
— Почему вы пришли именно сейчас?
— Раньше не получалось, — многозначительным тоном ответил Катара. — Отношения Листа и Песка в последнее время разладились, и вести с вами открытые беседы…
Сасори кивнул и, назначив встречу на пять часов вечера, свернул потерявшую смысл беседу, и Катара наконец-то ушёл. Связи Амая не разрывала; Сасори приказал ей продолжить доклад. Оставалось два свободных часа, и их следовало провести с пользой. Темари, Канкуро и Гаары не было: ушли в кафе-барбекю, несмотря на повышенную бдительность. Никто не мог помешать. Распечатав следующую куклу и продолжая слушать Амаю, Сасори вернулся к работе.
В назначенное время он зашёл к Катаре-сану. Тот, отложив толстую историю болезни, отвёл его в лабораторию, где они и застряли на три, если не четыре, часа, в основном обсуждая проблему яда, разработанного недавно Ивой. Конечно, это интриговало. Деревня Песка знала о яде и искала противоядие, так что послушать мысли Листа Сасори не отказался. Он оставил клона наблюдателем, но тот ни разу не дал о себе знать. Катара говорил искренне? Орочимару был ни при чём? Почему именно яд, тревоживший учёных что Песка, что Листа?
Сасори задавался этими вопросами, пересекая коридор за коридором, что вели на первый этаж мимо крыла пациентов. По всему выходило, что беседа с главврачом оказалась просто беседой. Катара не пытался выведать тайны, купить Сасори либо продаться, не предлагал сомнительные опыты, вёл себя совершенно… обычно. Так, как и должно хорошему шпиону, но едва ли это относилось к Катаре. На такие вещи у Сасори был нюх.
Выйдя наконец на крыльцо больницы, он замер: навстречу поднимался Гай. Тот тоже остановился, и взгляд его потяжелел, стал из печального гранитно-твёрдым — видимо, мысли зашли о Ли, том самом «любимом ученике». Сасори дёрнул уголком губ и, нарочито медленно, обогнул Гая по мелкой дуге. В вечерней тишине, почти стерильной, свойственной любому участку при больнице, шаги прозвучали неприятно громко. Гай отчётливо скрипнул зубами.
— Я предупредил. Ко мне и моей команде, Гай-сан, я не приму никаких претензий.
Должно быть, эти слова помнил не только Акасуна Сасори.
Резкий грохот перебил течение мысли, моментально настроив на бой, но это оказалась всего лишь… исполинских размеров красная жаба. Края её тёмно-синей накидки едва колыхались от ветра, из пасти торчала курительная трубка, не выпавшая, когда выскользнул длинный язык. Жаба слизнула что-то с головы и удивительно бережно опустила на землю: «что-то» было человеком, немного Сасори знакомым.
Как и Гай рядом, вышедший из боевой стойки, Сасори подозрительно покосился на жабу. Огромная, не последнее место занимает в иерархии боевых жаб. С земноводными он, конечно, не связывался, предпочитая членистоногих, но призвать столь большое животное, к какому бы виду оно ни относилось, было задачей не из лёгких и отнимало достаточно чакры.
— Отдайте этого мальчишку в Госпиталь, — прогремела жаба, повернув морду к шиноби. — Он совершенно выдохся.
— Он вас призвал? — поинтересовался Сасори без интереса в голосе.
Жаба усмехнулась, насколько рот позволял ей:
— Уж не знаю как, но да, — и, не прощаясь, исчезла.
Облако остаточной чакры накрыло просторный двор перед Госпиталем, но довольно быстро рассеялось, дав увидеть лежавшего, похоже, без сознания, безумно уставшего Узумаки Наруто. Спустя пару секунд и Сасори, и Гай подошли к нему поближе, всмотрелись. Мальчишка двенадцати лет. Он действительно призвал мощное животное. Откуда у генина столько чакры?
— Я отнесу его, — сообщил Гай.
Сасори, повернув к нему голову, кивнул и направился прочь.
Никакой ловушки Орочимару не было. Только приятное времяпровождение и сюрприз от Узумаки Наруто. Но что если Сасори опять что-то не заметил? Причём даже не из-за чувств, которые не признавал столько лет.
Время стремительно утекало. Уже перевалило за полночь, когда решились последние вопросы, и все, кроме «мёртвого» Гекко Хаяте, отправились по домам. Сасори, поглядывая по сторонам, шёл тёмными безлюдными переулками, освещёнными, как правило, лишь поверху — граница с чернильно-густой тенью ложилась на стены ломаной и неверной. В небе висела почти полная луна.
Замедлив шаг, Сасори присмотрелся к телеграфному столбу под этой самой луной. На нём стоял высокий человек с длинными распущенными волосами. Со столба, от которого тянулись паучьи нити проводов, он разглядывал Коноху с тем задумчивым видом, какой принял бы и сам Сасори, вздумай он попрощаться с Суной. Неужели Орочимару сомневался? Едва ли, ведь через два дня — третий этап экзамена. Перед финишной чертой не отступают.
Орочимару не собирался отступать. Коноху ждало разрушение. В идеале — уничтожение. Место, в котором начался его, Орочимару, путь, должно было превратиться в руины, чтобы получилось избавиться от Третьего. Чтобы ниндзя Листа отвлеклись на борьбу вдалеке от главного боя. Чтобы удалось поставить точку, перелистнуть страницу жизни и отправиться дальше — свободным. А уж если Пятым Хокаге Страна и Деревня изберут Данзо…
Орочимару бы засмеялся, но не хотелось. Он не колебался. Коноха замирала в предгрозовой тишине, залитая светом почти полной луны.
Сасори отвернулся и продолжил путь, сочтя бой с Орочимару бессмысленным. Деревня Песка в его руках оказалась обоюдоострым клинком, непослушным опасным оружием, той неотъемлемой частью плана, которая могла пойти прахом. Осталось два дня. Гаара, Канкуро и Темари были дома, защищённые двумя барьерами и техникой Сасори на разуме. Кабуто сгинул, как и Кагуя. Лист не сумел их найти.
Из-за спины донёсся тихий вкрадчивый смех.
Усилив чакрой голос, потому схожий с эхом, Орочимару обратился к Сасори:
— Ты ведь тоже мог быть сейчас отступником ранга S.
Бесспорно. Но думать об этом сейчас было пустой тратой времени.
Домой он вернулся через дверь. Зашёл в подъезд, поднялся на третий этаж, провернул ключ в замочной скважине. Темари с Канкуро ещё не спали, но лежали уже под одеялом. На всякий случай стоило проверить, не клоны ли это, но обошлось. Что касалось Гаары, то его чакру Сасори почувствовал даже отсюда, что при его отсутствии таланта к сенсорике что-то да значило, и подошёл к своей комнате, вложил пальцы в углубление, игравшее роль ручки, открыл одну из дверей.
Гаара сидел у отодвинутого от окна столика и с каменным лицом игрался песком: то складывал из него иероглифы, то сжимал до плотного твёрдого шарика, то разматывал его в невесомую ленту. Сасори минуту понаблюдал. Гаара повернул к нему голову. Он никогда не приходил просто так. Не приходил в принципе.
— Кагуя Кимимаро, — пояснил он. — Ты нашёл его?
— Нет. — Сасори Кагую не искал, занятый другими делами. Только обеспечил Сабакуно защиту, не слишком, впрочем, заметно: знал, они постоят за себя. — Почему ты спрашиваешь?
Гаара опустил взгляд, словно задумавшись, отвечать или нет, и, выбрав всё-таки первое, посмотрел Сасори в глаза:
— Он достаточно силён, чтобы напасть на тебя.
Сильный противник. Жертва, которая не дастся так просто. Некто, кто посмотрит на Гаару со страхом только за миг перед смертью. Темари и Канкуро Гаара не трогал то ли по привычке, то ли потому, что привязался к ним, сам того не поняв. Насчёт себя Сасори не знал наверняка. Из-за этой зыбкости и непредсказуемости семнадцать лет назад он решил, что не нуждается в чувствах, что он им поддастся и натворит непоправимое, если ничего не сделать. Если оставить это слабое место.
— Ты убиваешь других, чтобы ощутить ценность своего существования, — произнёс Сасори, задвинув сёдзи на место, и посмотрел на Гаару почти равнодушно. — Почему ты не убиваешь меня? Почему не убиваешь Канкуро и Темари?