— Учтём, — ответил Пакуре Сасори, вложил руки в карманы и замер, глядя на безоружных, беспомощных пленных. Он выполнил задание Деревни. Осталось отчитаться перед Советом, обдумать произошедшее, чтобы выявить возможные ошибки и проделать работу над ними. Как всегда после столь затяжных миссий. Как всегда…
— Акасуна? — спрыгнув за плечом Сасори, обратился к нему Ширануи Генма, недавний судья арены. — Что с Учиха Саске?
Сасори не обернулся.
— Ваш Шаринган жив. Оба глаза на месте.
Генма цыкнул с лёгкой досадой:
— Не меряй Лист мерками Песка, — и, не дожидаясь ответа, удалился разбираться с делами на трибунах. Генма что, хотел сказать этим, Лист ценит Саске не за красивые глаза? Так Сасори и поверил.
Пакура посмотрела на него со странной задумчивостью, негромко, почти тактично спросила, что произошло между его командой и Учиха. Не имело смысла что-то скрывать, как и тратить время на подробности, и Сасори ограничился ответом «коротко, но ёмко». Гаара потерпел поражение. И Темари, и Канкуро уцелели. Сейчас они искали, если ещё не нашли, укрытие, достаточно надёжное и удобное, чтобы можно было заняться лечением, не отвлекаясь на мелочи.
Осмотреть всех троих, сделать что возможно — и наконец убраться отсюда.
Пакура не стала настаивать, но сдвинула брови, очевидно, заподозрив неладное:
— Осталось что-то ещё?
— Нет.
— Ты взволнован.
Сасори пристально на неё посмотрел и ничего не сказал.
Пакура, конечно, хмыкнула, однако промолчала — и на том спасибо.
План Сасори сработал, хоть и не без огрехов. Лист и Песок совместными усилиями отбили атаку Звука, тем укрепив вновь заключённый союз. Третий Хокаге погиб, Орочимару, судя по всему, отступил — интересно бы знать, в каком состоянии… и задумал ли он что-то ещё. С него бы сталось расставить ловушку там, где не ожидает никто.
— Я возвращаюсь к команде, — сообщил Сасори Пакуре, — и сразу выступаю в Песок.
— Удачи.
Орочимару требовалось время, чтобы оправиться от поражения, особенно после боя с Хокаге. Это было ясно, и, тем не менее, Сасори не расслаблялся. Такой враг, как Орочимару, невольно вызывал уважение. Сасори не понаслышке знал, насколько тяжело сражаться с шиноби уровня Каге, и понимал, что настоящая борьба только предстоит. Потому что Песок это так не оставит. Что Сасори, родную Деревню не знал.
Он развернулся и не спеша, перешагивая трупы, подошёл к ограде, взобрался на неё и спрыгнул на ближайшую крышу. И именно этот момент выбрал его клон, чтобы развеяться: в голове мелькнули образы Темари с Канкуро и истощённым Гаарой, которые устроились в маленьком подобии пещеры недалеко от поля недавнего боя. Ещё раз прокрутив в голове воспоминания клона, Сасори огляделся, определился с направлением и продолжил путь.
Жители потихоньку вылезали из убежищ и возвращались к себе домой, разве что шиноби Листа не пускали их на улицы, затронутые битвой. Сасори, никем не остановленный, пересёк границу Деревни и нырнул в шумный, неспокойный, совсем не тёмный лес. Впереди, возможно, оставались ловушки, так что он соблюдал осторожность. Однако это оказалось излишне. Вскоре начали встречаться деревья с надломленным стволом, оборванной кроной или вовсе обрушенные, вдавленные в землю тушами Шукаку и призывной жабы. Укрытие Гаары, Темари и Канкуро находилось дальше, на три часа.
Сасори повернул и, спустившись, так сказать, на ярус ниже, минут десять бежал только вперёд. Чем дальше, тем гуще становился лес, а тени внизу, у корней — темнее, хотя встречались и полосы света. Миновав ещё несколько мелких прогалин, Сасори приземлился у кривого, точно старушечьи пальцы, дерева и посмотрел на холмик с пологими склонами, поросший по-летнему сочной травой. Тени, его окутавшие, подрагивали вместе с беспокойной листвой. Вход располагался с другой стороны.
По корням, мощные жилы которых сложились в подобие лестницы, Сасори сошёл к подножию и осторожно, не задев ни одну из ловушек, обогнул холм. Земляная ниша вдавалась в него неглубоко, но местом была безопасным, если не считать дырявого каменного свода. Напряжённые не хуже затравленных зверей, к Сасори обернулись все трое Сабакуно. Гаара сидел, опираясь спиной о плоский, вросший в землю валун; рядом, на корточках, была Темари. Ближе всех к Сасори стоял Канкуро.
Подойдя и присев напротив Гаары, Сасори приступил к лечению. Сосредоточил в пальцах чакру, заострил стихией Ветра, превратив в аналог скальпеля, и парой аккуратных движений взрезал ткань одежды вокруг раны в плече. Гаара не сводил с него взгляда. Затаили дыхание его брат и сестра.
— Фляжку с водой.
Канкуро дал свою, и Сасори промыл рану, на всякий случай обезболивая чакрой. Гаара дышал ровно, даже не дёргался и, в целом, вёл себя лучше некоторых взрослых. Сасори почти незаметно поджал губы, стараясь не думать ни о чём, кроме лечения. Чакра — сначала голубая, холодная, затем уже более мягких оттенков — плавно обволокла кисти рук. Левую он приблизил ко лбу Гаары, правую — к ране от чидори, самих повреждений не касаясь.
Сасори очень странно себя чувствовал. Словно только сейчас осознал в полной мере всё, к чему пришёл за последние месяцы. Он всегда хотел сражаться лишь за себя, и жизнь над ним посмеялась.
Немного погодя убрав ото лба руку, он сосредоточился на ране от чидори. Целительная чакра светилась, и её прозрачное прохладное сияние отражалось в тёмных глазах, придавало его лицу странный, потусторонне-бледный оттенок. Сасори… Гаара устало, отрешённо-задумчиво смотрел на него и про себя перебирал воспоминания: и бледные, и яркие; и приятные, и болезненные; и те, которые почти позабылись. Перебирал их, как бисер из драгоценных камней. Как песчинки — сквозь пальцы…
Затем перевёл взгляд на Темари, в глазах которой увидел беспокойство пополам с каким-то робким, осторожным изумлением. Ни губы, ни ресницы её не дрожали. Оставались неподвижны и пальцы. Темари, вопреки обыкновению, не улыбалась приторно-ласково, приветливо, и впервые за эти бесконечные годы Гаара ей поверил. Или, возможно, у него просто-напросто закончились силы на иное. Темари следила за тем, как под действием чакры Сасори края раны Гаары стягивались.
За тем же следил и Канкуро. На его лице застыла смесь удивления — и непонятного, незнакомого Гааре страха. Бывало, подобный он встречал у Темари, если Канкуро на него нарывался… Это чувство было Гааре внове. Или почти внове. Он не знал наверняка и был слишком слаб, чтобы думать об этом сейчас, только вертелись в голове слова Узумаки Наруто.
— Они… Они мои друзья! Тронешь их ещё раз хоть пальцем — и пожалеешь об этом!
Сейчас заставить Гаару пожалеть было проще простого. Он смотрел на Темари, Канкуро и Сасори и понимал, что они могли бы его бросить, могли бы ударить, могли бы убить. Это было бы ожидаемо. Гаара не сумел бы даже встать без чужой помощи, так что о достойном сопротивлении и думать было бессмысленно. Однако… ничего не менялось. Никто не стремился убить Гаару, хотя возможность отличная.
На миг он прищурился: в пещеру, через отверстия в сводах, заглянули лучи солнца. Он ощутил — не испепеляющий жар пустыни, не ледяной холод ночи…
Тепло.
Тепло не рассеялось и через полчаса. Сасори подлатал Гаару, отдал его в руки Канкуро и приказал выступать. Все подчинились и направились домой, дерево за деревом отдаляясь от Скрытой Деревни Листа. А Гаара продолжал размышлять — о людях вокруг, об их чувствах, о своих собственных чувствах, и раз за разом повторял про себя слова Узумаки Наруто.
— Темари, — тихо позвал Гаара. — Канкуро. Сасори.
Он помедлил мгновение — и всё же…
— Спасибо вам.
Слова странно ощущались на языке. Гаара так давно не говорил ничего подобного, что уже и забыл, каково это — благодарить других. Канкуро переглянулся с Темари, наверно, удивлённо. Сасори даже не повернулся, спокойно продолжал путь.
— Да не за что… — пробормотал Канкуро растерянный, но вовсе не злой ответ.