— Ну да, — снова вступил в разговор отец, — так обычно все говорят. Мы с тобой должны внимательнее следить за сыном.
— Как? — почти заплакала мама. — Наши дети! Мы даем им все, что можем, а им как раз больше нравится совсем другое, только не положительные примеры. Что же нам делать с Ленартом? Будем повсюду водить его за руку? Или ходить за ним следом? Особенно ты, у которого никогда нет свободного времени!
Отец горько сглотнул. Теперь, когда он сам впервые в жизни оказался в ужасном затруднении, когда не знал, что будет с ним самим, ему нужно больше заниматься сыном? Он вспомнил о беседе в полиции и, решив перейти к более легкому вопросу, быстро проговорил:
— Криминалистка мне сказала, чтобы мы иногда проверяли его комнату и требовали, чтобы он показывал карманы.
— Можно, — ответила мама. — Однако это ни к чему не приведет. Я хочу доверять своему сыну.
— Доверие — это отлично, — вымученно улыбнулся отец. — Но контроль еще лучше. Вольное переложение основателей социализма: доверяй, но проверяй.
— Если мы говорим в этом ключе, то самое лучшее — это страх. Вольное переложение отца свихнувшегося коммунизма, — добавила мама. И быстро заключила: — Однако об этом лучше позабыть. Мы с тобой родители нашего сына. Что будет с миром, меня в данный момент не волнует. Меня волнует, куда движется мой сын.
В прямом смысле в тот момент ее волнение было излишним. В дверном замке повернулся ключ, послышался грохот сбрасываемых с ног и приземляющихся под шкафом в прихожей кроссовок, затем до гостиной долетело «привет!», а отправитель приветствия попытался раствориться в направлении своей комнаты.
— Ленарт! — громко позвал отец. — Иди сюда.
— Сейчас, только…
— Иди сюда, — очень решительно повторил отец, — и немедленно!
Ленарт с босыми ногами, которые выглядели как лапы средней величины медведя, отчасти из-за своего размера и отчасти из-за грязи, скопившейся между пальцами, нарисовался на ковре гостиной и очень удивленно посмотрел на родителей.
— Что случилось?
— А куда ты так спешишь? — язвительно ответил вопросом на вопрос отец. — Разве не принято, приходя домой, нормально поздороваться?
Ленарт посмотрел сначала на отца, потом на маму и удивился.
— Да вот я, — ответил он.
— Из прихожей ты там что-то пробормотал, — с упреком объяснил отец. — Словно мы с мамой пустое место, которое не стоит внимания.
Ленарт прищелкнул языком и поднял глаза к потолку.
— Добрый день, — проговорил он, не разжимая губ. — А теперь мне можно идти?
— Добрый день, сын, — ответил отец. — Нет.
Ленарт, совершенно ошарашенный, выпучил глаза.
— Почему нет?
— Потому, — решительно продолжал отец, — что именно сейчас ты подойдешь к столу и выложить все, что у тебя в карманах!
Ленарт дико покраснел, сделал шаг назад и затем страдальчески произнес:
— Мне нужно в туалет.
Отец почувствовал прилив энергии, жилы на его шее напряглись, и в голове возникли самые разнообразные подозрения.
— Не проблема, — очень медленно сказал он. — Скорее вытряхивай все из карманов и иди. Чем быстрее ты это сделаешь, тем скорее пойдешь в туалет.
Ленарт, пораженный, какое-то время стоял посреди комнаты. Потом с яростью сунул обе руки в карманы и рывком вывернул их содержимое. По ковру разлетелись упаковки презервативов всевозможных расцветок.
Сын вызывающе смотрел на родителей. Мама вскрикнула и откинулась на стуле, у отца вырвалось весьма неприличное ругательство.
— Теперь все в порядке? — спросил Ленарт. — Я могу идти?
— Сначала расскажи, что это такое, — сказал отец.
— Я думал, ты знаешь, — с вызовом отозвался сын.
— Я хочу сказать, где ты это взял и что собираешься с этим делать? — уточнил отец свою мысль.
— Мне дал их Байси, парень из нашей школы, чтобы я это продал. Он знает, что у меня нет денег, вот и захотел мне помочь. Мы, знаешь ли, помогаем друзьям, — объяснил Ленарт. — Вся школа знает, что у меня увели 50 евриков. Ты же мне вряд ли их дашь.
Отец тяжело дышал. С мамой было абсолютно непонятно, заплачет ли она или рассмеется.
— Разве ты не можешь делать что-то другое?
— Например, продавать лук на рынке? — парировал сын со злорадством, так как знал, что отец не переносит даже запаха лука, не говоря уже о том, чтобы добавлять его в еду. — Там я бы заработал меньше.