Боб положил в рот последний кусочек десерта и долго его пережевывал. Ситуация его немного забавляла и слегка раздражала.
— Что касается поведения, — снова заговорил он, — не понимаю, куда ты клонишь. Мои дела тебя не касаются. Во-вторых, если тебя послала Биба, скажи ей, пусть придет сама. Если действуешь по собственной инициативе, можешь не стараться. И в-третьих, это так, между прочим: если что-то мое, то мое. Я и не думаю за это бороться. Я никогда не валялся у нее в ногах и теперь не собираюсь. Если кто-то думает, что где-то в другом месте лучше, я не буду ему препятствовать. Я не прошу.
У Пики выпал из правой руки нож, и левой она едва удержала на тарелке кусок мяса. Затем успокоилась и какое-то время медленно прожевывала пищу.
— Думаю, ты не прав, — произнесла она через какое-то время. — Так не делается.
— Да? — с интересом переспросил Боб. — А как делается? Как, например, делаешь ты?
Пика за наносекунду распылила гемоглобин самого темного цвета по капиллярным окончаниям на лице.
— В настоящее время я этим не занимаюсь. А когда буду, уж справлюсь как-нибудь, — отрезала она.
— Ага, мною ты занимаешься мимоходом, за гонорар, теневая экономика, короче, — рассмеялся Боб.
Пика поняла, что эта часть плана окончательно провалилась. И начала еще одну, убийственную комбинацию. Она наклонилась вперед.
— Ты прав, — продолжила она. — Как хочешь. Я свое дело сделала. Однако речь о другом. Ситуация обостряется. Мы должны выпустить первый номер нашей «МЭГА». Если мы будем ловить друг друга на переменах и после уроков, из всего этого никогда ничего не выйдет. Посмотри, сейчас прекрасное начало осени, погода в этот и следующий уикенд будет отличная. Моя мама уезжает в командировку. Мы с ней договорились, что я могу один раз пригласить всю команду в наш домик на море. Я ей сказала, что с нами будут и учителя. Но вдруг так случится, кто знает, что в последний момент они заболеют и не смогут приехать. На море мы бы сделали все необходимое, оформили Все полосы и посмотрели, чего не хватает. Мы могли бы совместить приятное с полезным и слегка развлечься. Кроме того, у Коцки скоро день рожденья. А ты бы при этом, вероятно, смог бы сказать пару слов Бибе. Или же Гению, какое мне дело.
Боб посмотрел на нее на удивление спокойно, затем спросил:
— Почему об этом ты говоришь со мной? Ведь я больше не шеф. Я отвечаю только за новичков, моя обязанность, в случае необходимости, подтирать им попки. Великие вопросы — удел великих умов.
— Ладно, ладно, — торопилась Пика, собирая посуду и приборы на поднос. — Но что касается тебя, ты за?
Боб выдержал паузу, в течение которой Пика дважды недовольно посмотрела на часы, затем утвердительно кивнул головой и сказал:
— Если другие будут согласны, то я, вероятно, тоже буду за. Возможно, я расскажу вам еще кое о чем. Если будет необходимо.
— ОК! — воскликнула Пика. — Чао!
И мгновенно испарилась.
Боб направился в сторону раздевалки. Пику он тут же выбросил из головы, поскольку на большой скорости, что не характерно для поэтов, к нему приближался Поэт.
— Дьявол! — сказал он. — Ты слышал?
— Я слышу с рождения, — расхохотался Боб.
— Погоди, без шуток. Дело серьезное. Жан приударяет за Корузниковой и ходит к ней домой. Он постоянно гладко выбрит, а гель прямо течет с его волос за воротник, и духами от него несет до Занзибара, — объяснял Поэт. — Это случилось вчера. Я был там.
— Где? Дома у Корузниковой? — решил подразнить его Боб.
— Да нет! — Поэт начал размахивать руками. — Вчера она зашла за ним в библиотеку, и мы все это видели.
— Кто все?
— Гений, Пипи и я. Ну и Жан, понятное дело. Завтра об этом будет говорить вся школа.
— Будет, если вы всем разболтаете, — резко остановил его Боб. — Или вы уже сплетничали?
— Нет, но… — смущенно начал Поэт.
— Пожалуйста, немедленно прекратите! Корузникова — очень молодая тетя Жана! В наше время случается и такое! — резко прервал его Боб. — Не предполагалось ставить об этом в известность весь мир!
— Дьявол! — воскликнул Поэт. — Блин!
— Предполагаю, что блин с вареньем, — пошутил Боб. — Быстро предупреди всех, пока эти бредни не разрослись до вселенских масштабов. Всего раз меня не было рядом, а вы уже учудили несусветную глупость.
Поэт глубоко задумался. Его внутренний взгляд начал путешествие от праистории до сегодняшнего дня, но где-то посередине он вдруг резко остановился: