— Ясно, — сказал Гений.
Он схватил карты со стола и начал их бешено тасовать. Потом снова бросил на середину стола и уже более спокойно проговорил:
— А помните? В самом начале ты, Боб, велел: и молодняк приводите с собой. Так имею ли я теперь право этих желторотиков, которые так наивно прискакали к нам в газету, одни потому, что им нравится Биба, другие потому, что им нравлюсь я, третьи потому, что нравятся друг другу, так, повторяю, имею ли я право из-за своей шалости перепугать их теперь насмерть и послать на растерзание в школу? Что с нами, мужики, мы этого хотим?
Его голос снова задрожал, и он вновь нервно потянулся к картам на столе.
— Наш дорогой и любимый Гений, ты не поверишь, мне кажется замечательным то, что ты говоришь. Но мы все вместе выразили этим детям доверие, и они нам поверили. И мы вместе договорились, что мы все заслужили и награды, и цирк, если что-то случится. Прости, мы так решили, — проговорил Жан.
— И я теперь должен спокойно смотреть, как директор будет распинать Коцку, Михе грозить голодом, а Армани выговором? — спросил Гений. Потом срывающимся голосом он добавил: — Думаю, что я этого не вынесу!
— Ну и хорошо, правда, — вступил в разговор Боб. — Ведь не обязательно будет цирк. Пойдем туда и посмотрим. Завтра мы все будем там. Шефиня и молодняк. Вместе будем там и вместе будем решать.
— Если только цирк не окажется слишком страшным! — пробормотал Гений, но кажется, его почти никто не услышал.
Затем они немного поиграли в покер.
Это было здорово. Они пропустили вечерние новости по телевизору, в которых сообщалось, что незнакомец из какого-то Центра среднего специального образования угрожал смертью президенту дружественной страны. Расследование идет полным ходом. Подробности в завтрашних новостях.
За полчаса до встречи с учениками заместитель директора Секирник вызвал к себе всех трех наставников: Кокошникову, Корузникову и Новака. Они пришли и были весьма обеспокоены.
— Вы вызвали международный скандал. В наших интересах все досконально расследовать. Это не должно остаться без последствий, — начал Секирник.
Директора Бритвича не было. Он должен был поехать на важный семинар директоров, который нельзя было пропустить. После бурного разговора с шефом местной полиции, который требовал провести расследование и принять меры, директор поручил дело своему заместителю. Секирник был рожден для таких поручений. В своем родном городе ему, безработному учителю физики, до этого сменившему немало мест работы, ничего особенно не удавалось до того момента, пока он не опубликовал в местной газете пылкую статью в поддержку существующей власти. Непосредственно перед этим он вступил в нужную партию. Поэтому было логично, что его приняли на хорошо оплачиваемую должность, где у него, благодаря усердию директора Бритвича, оставалось много времени на внешкольную деятельность. Зато он проявлял большое рвение в кадровых делах, и «инцидент с „МЭГА“» пришелся ему как раз кстати.
— Вы наставники этой группы. Как вы могли выпустить учеников из-под надзора? Кто стоит за этой диверсией? Вышестоящее начальство требует, чтобы мы копали вглубь. Итак, кто все это заварил? — продолжал Секирник.
Он повернулся к обеим учительницам:
— Вы вдвоем отвечаете за содержание?
Ольга Корузникова еще никогда не испытывала ничего подобного, поэтому вначале прибегла к кусанию губ. А Кокошникова довольно раздраженно ответила:
— Мне не нравится ваш подход, — сказала она. — Для начала: да, я отвечаю за содержание газеты «МЭГА». Раздела о внешней политике я не читала, так как меня это не интересует, но ответственность я беру на себя. Теперь вернемся к детям. Что они сделали? Заявили, что не приемлют убийства невинных людей, что им противна погоня за прибылью. А мы, как страна, вероятно, это поддерживаем? А ведь мы, преподаватели, учим детей обратному?
— Минуточку, — вмешался Секирник. — Не меняйте темы разговора. Речь идет о международном скандале, а не о наших принципах воспитания. Итак, вы ощущаете свою ответственность?
Кокошникова в последний момент успела прикусить язык и не дала сорваться фразе, которая ни в коем случае не облегчила бы ее положения, но могла бы облегчить ей душу. Но себе она сказала, что душа может и подождать.
— Да, — спокойно сказала она, — я ощущаю ответственность.
— А вы? — Секирник обернулся к Корузниковой. — Ощущаете ответственность?
— Значит… — начала Корузникова.
— Нет, — вмешалась Кокошникова. — Была договоренность, что я прочитаю все. Ольга должна была бы мне помочь, если бы я не успевала.