Но уже в октябре того же года Миних не может не быть в Петербурге. Резко ухудшилось здоровье Анны Иоанновны. Ей оставалось жить какие-то считаные часы. В царских покоях собрались Бирон, Остерман, Бестужев, Черкасский и фельдмаршал Бурхард Миних. Императрица перед смертью оглядела стоящую вокруг ее ложа группу сановников и, заметив последнего, еле слышно прошептала:
— Прощай, фельдмаршал!
Но эти слова все расслышали. Всех присутствующих это очень удивило. Через несколько тягостных минут императрица тихо скончалась.
Чтобы хоть немного представить взаимоотношения Миниха с правящей элитой, расскажем об одном эпизоде «тайной дипломатии XVIII века». Как говорили дипломаты, «упорно ходили слухи» о том, что недружественные России государства — Швеция и Турция — хотят заключить договор в форме военного союза. Русский представитель в Стокгольме Бестужев сообщил письменно о том, что существует тайная миссия некоего майора Цинклера. Майор был послан в Константинополь за текстом ратификации договора. Петербургский Кабинет приказывает фельдмаршалу «нейтрализовать Цинклера как тайного агента противника». Предписывалось «захватить на возвратном пути, отнять у него все бумаги и депеши и даже убить его в случае попытки сопротивления». Шведский тайный агент после остановки в городе Бреславле на пути к городу Нейштеделю был захвачен русскими офицерами. Специально выделенные для действий по поимке шпиона капитан Кутлер, поручики Лесавецкий и Веселовский обыскали его, а после того, как обнаружили нужные документы, закололи Цинклера.
Один из современников позже назовет это событие «убийством на большой дороге». Скандал с исчезновением шведского резидента замять не удалось, и самое неприятное, что это дело было списано на Миниха. Сама императрица уверяла придворных, что не ведала о возможной трагедии. Однако Миних продолжал исправно служить престолу, не принимая во внимание нападки со стороны некоторых вельмож.
Осенью 1740 года Анна Иоанновна, тяжелобольная и, видимо, ожидавшая смерти, поставила перед Кабинетом вопрос о наследовании престола. Именно Миних, хотя и пользуясь поддержкой Бестужева, Остермана и Черкасского, стал просить герцога Бирона принять обязанности регента при малолетнем Иване Антоновиче.
— Мы хорошо знаем превосходные качества характера вашего, герцог. Мы убеждены, что никто, кроме вас, до такой степени не сведущ во внутренних и внешних делах Российского государства.
Эти слова фельдмаршала можно расценивать как попытку «укрепить власть» Бироном, и одновременно, учитывая то, что Миних неплохо знал герцога, можно истолковать его действия как первый шаг к должности первого министра в недалеком будущем. Знатоки русской истории могут поспорить об истинных причинах такого поступка, но ясным остается одно: Миних в преддверии факта смерти императрицы был одним из самых влиятельных политиков среди элиты, в то же время оставаясь авторитетным военачальником.
Но еще до наступления смерти Анны вышел «указ, которым каждому дворянину, прослужившему двадцать лет и бывшему в походах, дозволялось просить увольнения». По некоторым сведениям, почти половина офицеров подали просьбы об отставке. Многие из них испытывали немалые материальные трудности, но все-таки просили уволить их из армии. Затем произошло следующее: указ был отменен, а инициатором этой отмены был именно Миних, который хотел обновить состав армии, выводя из нее офицеров наиболее «застарелых» и консервативно настроенных. К тому же, как считал Миних, надо дать возможность больным поправить свое здоровье.
Как это было ни странно, но с точки зрения большой политики смерть самодержавной Анны, племянницы великого Петра, не привнесла существенных перемен в политической жизни империи. Краткий период правления, то есть регентства Эрнста Иоганна Бирона, не запомнился какими-то значительными событиями. Сам Миних в записках указывает: «Этот вельможа (Бирон) был признан и провозглашен регентом Российской империи в силу завещания императрицы». Эрнст Бирон в торжественной обстановке приносил присягу перед самим фельдмаршалом Минихом. «Бирон сам председательствовал в Кабинете, членами которого были в то время граф Остерман, князь Черкасский и Алексей Петрович Бестужев. Тот Бестужев, которого герцог привел на свою сторону... чтобы уравновесить власть Остермана, о котором ее величество говорила, что он вероломен».