При этом Видок решил не просто уйти от преступного мира. Он собирался начать активную борьбу с ним.
Агент под прикрытием
Прервём в этом месте рассказ о похождениях нашего героя. Представим себе этого человека – в камере тюрьмы Лафорс, принявшего решение весьма рискованное, кардинально меняющее всю его жизнь. Ведь с этого момента его жизненный путь стал зеркальным отражением первой половины жизни. Именно зеркальным, когда правая сторона становится левой, а левая – правой, чёрное и белое меняются местами.
В произведениях Оноре де Бальзака, которые составили "Человеческую комедию", встречается сквозной персонаж, которого он "списал" с Видока. Бальзак дружил с Видоком и даже, по слухам, приложил руку к "Запискам начальника Парижской тайной полиции". В повести "Отец Горио" Бальзак даёт весьма подробный портрет этого персонажа – Вотрена, в котором современники легко угадывали Эжена Франсуа Видока 50:
50 Строго говоря, Вотрен – прозвище, которое, действительно, носил в юности Э.Ф. Видок. На северо-французском (артуасском или пикардийском) диалекте того времени "Вотрен" означало "дикий кабан" (в современном французском sanglier). Это прозвище Видок получил за необузданный нрав. Таким образом, Бальзак и не скрывает, кого он вывел в своих романах под этим именем.
"Г-н Вотрен принадлежал к тем людям, о ком в народе говорят: "Вот молодчина!" У него были широкие плечи, хорошо развитая грудь, выпуклые мускулы, мясистые, квадратные руки, ярко отмеченные на фалангах пальцев густыми пучками огненно-рыжей шерсти. На лице, изборождённом ранними морщинами, проступали черты жестокосердия, чему противоречило приветливое и обходительное обращение. Не лишённый приятности высокий бас вполне соответствовал грубоватой его весёлости" 51.
51 Бальзак О. Отец Горио. Пер. Е. Корша / Бальзак О. Собр. соч. в 24 тт. М.: Правда, 1960. Т. 2. С. 284.
И вот, представим себе, такой человек сидит в камере в ожидании ответа от господина Анри, начальника II отделения парижской полиции. Перед ним – свеча, бутылка дешёвого вина, какими тюремщики за гроши снабжали заключённых. Он курит трубку и, возможно, вспоминает всю предыдущую жизнь – что же ещё?
Ведь к прошлому, скорее всего, возврата больше нет. Даже если Анри не поверит в его искренность, Видок уже не останется прежним Видоком. Всё тот же Оноре де Бальзак в романе "Блеск и нищета куртизанок" вкладывает в уста Вотрена-Видока следующие слова, предваряющие его отказ от криминального прошлого и переход на другую сторону:
"Предел моего честолюбия – быть частицей порядка и возмездия, вместо того, чтобы олицетворять собою безнравственность. Я впредь никого не буду вовлекать в великую армию порока. Когда на войне берут в плен вражеского главнокомандующего, его не расстреливают, не правда ли? Ему возвращают шпагу и предоставляют какой-либо город в качестве тюрьмы; так вот, я главнокомандующий каторги, и я сдаюсь..." 52
52 Бальзак О. Блеск и нищета куртизанок. Пер. Н.Г. Яковлевой / Бальзак О. Собр. соч. в 24 тт. М.: Правда, 1960. Т. 10. С. 521.
Замечу, что многочисленные биографические статьи, посвящённые истории Эжена Франсуа Видока, изобилуют неточностями, а порой и просто невероятными выдумками. Мне встречалось, например, утверждение, что Видок плавал на судне знаменитого корсара Жана Барта – что, конечно, могло бы иметь место только в фантастическом романе: Жан Барт умер в 1702 году, а Видок родился в 1775... Заметно и полное доверие к легендам, окружавшим фигуру "первого детектива Европы", в первую очередь – к тому, что изложено в "Записках Видока, начальника парижской тайной полиции". При этом не учитывали ни то, что, скорее всего, писать ему помогали профессиональные литераторы, ни то, что свою задачу неназванные авторы видели в том, чтобы заинтересовать тогдашнюю публику, а вовсе не в том, чтобы донести до этой публики правду.
Поэтому попробуем, вслед за нашим героем, вспомнить некоторые сомнительные моменты биографии, которые сыграли известную роль в "преображении Видока". История с первым дезертирством, службой в австрийской армии и возвращением на службу в армию Франции, с повышением, больше похожа на операцию военной разведки, чем на цепь счастливых случайностей.
Столь же двусмысленным представляется вступление Видока в тайное "Общество олимпийцев" и счастливое бегство из его рядов перед самым разоблачением заговора и массовых арестах.