Затем же он предлагает свои услуги — для чего, собственно, и явился:
«Товарищи, которых имена значит ниже сего в реестре, не токмо что машенничеют и ис корманов деньги и протчее вынимают, но уже я уведомился, что и вяще воруют и ездят по улицам и по разным местам, всяких чинов людей грабят и платья и протчее снимают, которых я желаю ныне искоренить, дабы в Москве оныя мои товарыщи вышеписанных продерзостей не чинили. А я какова чину человек, и товарыщи мои, и где, и с за кем в подушном окладе написаны, о том всяк покажет о себе сам»[23].
А чтоб чиновники не подумали, будто всё это пустые слова, Каин тут же и перечислил имена и места проживания тридцати двух своих бывших подельников, среди которых упомянул и старого своего товарища и учителя Петра Камчатку. Как можно понять из его «доношения», мошенниками в России тогда называли не жуликов или аферистов, как в более поздние времена, а воров-карманников.
Название это, по всей видимости, происходило от слова «мошна», то есть «карман», «кошелёк». Соответственно, мошенник — тот, кто промышляет в мошнах.
Предложение было принято. Согласно хранящемуся там же рапорту («доезду») чиновника («протоколиста») Петра Донского, в ту же ночь солдатская команда под его начальством провела мощную облаву по адресам, указанным Ванькой Каином. Среди прочих арестованных (а их оказалось много больше первоначальных тридцати двух) схвачен был некий Алексей Соловьёв, отставной солдат и старинный друг-подельник Ваньки Каина. В отличие от Осипова, Соловьёв владел грамотой. При нём обнаружились записки, содержавшие подробности лихих дел («…в понедельник взято в всесвятской бане в вечеру 7 гривен… в четверг 50 коп., штаны васильковые; на кожаном мосту 16 алтын…»[24]). А, кроме того, здесь же был приложен список московских мошенников, среди которых значились Ванька Каин и Пётр Камчатка! Историк Есипов по этому поводу высказал предположение, что список предназначался для доноса: Соловьёв собирался идти той же дорогой, что и Ванька Каин, но Осипов опередил бывшего соучастника и коллегу. Пришлось Соловьёву идти в застенок — в то время, как Ивану Осипову присвоили звание доносителя Сыскного приказа (сыщика) и дали в помощь воинскую команду.
Формально сыщик Осипов числился по Сыскному приказу, но за розыск и арест преступников Осипов получал плату, подобно английскому «воролову».
Правда, суммы были, на взгляд бывшего разбойника, ничтожны: после первого эффектного появления на публике в качестве сыщика (а всего в ту первую ночь с его помощью были схвачены более полусотни уголовников) выдали новоявленному сыщику пять рублей. Понятно, что это не нынешние пять рублей, но для привыкшего к размаху Каина сумма показалась чуть ли не оскорблением. Возможно, на первых порах он и в самом деле намеревался порвать с прошлым. Во всяком случае, два года Осипов вёл жизнь сыщика: доносил, арестовывал, организовывал сыск и слежку. Порою рисковал жизнью: бывшие товарищи вовсе не собирались мириться с предательством Каина, так что и нападали на него, и избивали. А начальству Сыскного приказа словно и невдомёк было тяжёлое положение энергичного сыщика. Наконец, спустя два года, в ноябре 1743 года Каин обратился в приказ с просьбой о погашении его долгов размере 12 рублей 40 копеек, которые Осипов задолжал в харчевнях за хлеб и другие продукты.
И в этом ему отказали. Вот тут-то, крепко задумавшись над своими перспективами, бывший мошенник, обратившийся в сыщика, занялся не борьбой с преступностью, а сколачиванием своей собственной криминальной империи. Было ему в то время всего 25 лет.
В создании преступной организации и её руководстве размах Осипова-Каина намного превосходил размах Джонатана Великого. За минимальный срок он взял под покровительство едва ли не все воровские шайки, существовавшие в старой столице. Но этого было мало: энергии, ума и изворотливости Осипова (а ещё и знания психологии современников) хватило на то, чтобы прибрать к рукам и «государевых людей», возглавлявших по роду службы борьбу с преступниками. Среди чиновников, прикормленных Осиповым, как впоследствии показало следствие, были не только мелкие сошки, но и важные люди: советник Воейков, сенатский прокурор Щербинин, граф Сергей Алексеевич Шереметев. О чиновниках пониже рангом, подьячих и начальниках военных команд я уж и не говорю.
Новоявленный борец с преступностью, подобно своему британскому коллеге, выдавал на расправу мелких воришек и тех, кто не желал ему подчиняться; прочие же творили свои дела совершенно безнаказанно, обогащая своего повелителя.