Териасец оживился, как оживляется всякий коллекционер, встретив родную душу. Зверинец как раз сегодня пополнился чрезвычайно интересным экземпляром землянина. Экспонат этот выловили неподалёку от планеты и, поскольку при нём не было идентификационной карточки и вообще никаких удостоверяющих его личность документов, с лёгкой душой поместили в клетку. Да, в отдельную. С максимальным приближением к среде обитания: там даже есть один небольшой небоскрёб.
– А контракт? – поинтересовался Полонский, представив клетку с небоскрёбом.
Контракт в порядке – новый экспонат обязуется провести в зоопарке на Териасе десять галилеянских оборотов, это примерно семь земных лет. Правда, он совсем не знает местного языка, а переводчик был молодой, неопытный, можно сказать, недавно вылупившийся…
Одним словом, у Лахотуанса сложилось впечатление, что пойманный землянин не вполне понял, что же он подписал. Он, кажется, принял контракт за документ, гарантирующий политическое убежище или что-то в этом роде. Хотя всем уже давным-давно известно, что жителей Териаса ничего не интересует, кроме зверинцев, в том числе и политические интриги…
– Принцесса довольна? – спросил детектив, нисколько не сомневаясь в положительности ответа. Он знавал принцессу ещё в те времена, когда она была прелестной юной жабой, трепетной и восторженной одновременно. С годами её темперамент должен был слегка поутихнуть, но любопытство-то наверняка осталось.
О да, принцесса очень довольна! Она вообще благоволит к людям, уж Полонскому-то это должно быть известно. Нынче она полдня просидела у новой клетки, прислушиваясь к долетавшим оттуда звукам земной речи. Лично Лахотуансу эти звуки показались чересчур однообразными и экспрессивными, но разве можно спорить с высокопоставленной дамой, да ещё когда она вот-вот соберётся в очередной раз метать икру? Женщины в такие периоды всегда раздражительны… Кстати, а не хочет ли Полонский взглянуть на териасское новоприобретение?
– Хочу, – сказал детектив, с трудом подавляя зевок. Он внезапно потерял интерес к судьбе Бингера: в конце концов, тот жив и в безопасности. А териасским клеткам могли бы позавидовать даже некоторые суперкомфортабельные отели. Так что, учёному почти повезло.
Очень хорошо. Он, Лахотуанс, отдаст все необходимые распоряжения. Уже отдал. А не найдётся ли у Полонского сахарку для его верного друга Лахотуанса?
Детектив извлёк из сумки заранее приготовленную пачку рафинада. Териасец начал впадать в транс уже при громком шелесте разрываемой обёртки. Увидев аппетитные белоснежные кубики, он громко и как-то особенно нежно заурчал, а следующим звуком, который услышал Полонский, был тихий шорох высыпаемого в разверстую радужную пасть содержимого пачки. Лахотуанс испустил блаженный вздох, закатил глаза и остался лежать у входа в зал ожидания, парализованный счастьем. Полонский перешагнул порог в одиночестве.
Несколько минут зал был пуст. На Териас нечасто садились пассажирские корабли, так как маниакальная страсть здешних жителей к коллекционированию живых душ уже вошла в пословицу. Полонского тут знали и ценили за кое-какие прежние заслуги, он пользовался благосклонностью принцессы и потому мог разгуливать по планете без риска разделить судьбу Бингера.
Детектив скучающе пинал носком ботинка гравитационную платформу для перевозки пассажиров с планет повышенного тяготения, когда дальняя дверь отъехала в сторону и двое дюжих териасцев втолкнули в образовавшийся проём взъерошенного отбивающегося Бингера.
Заметив Полонского, тот перестал сопротивляться и бросился детективу на грудь.
– Виктор! Слава богу! Эти чудовища держат меня в клетке! Пялятся на меня, как на чёрт знает что! Это дикая планета, заберите меня отсюда!
Детектив молча показал ему прощальную записку. Бингер выхватил её, разорвал на мелкие кусочки и подбросил обрывки в воздух так, что они посыпались на него и Полонского, словно снежная пыль. Смотрители-териасцы наблюдали за его действиями с явным неодобрением.
– Вот! Беру свои слова обратно! Когда мы улетаем?
– Мы – через четыре часа, а вы, Бингер – через семь земных лет. Согласно контракту, который вы добровольно подписали.
– Что-о?! Это незаконно! Они воспользовались тем, что я не знаю языка! Вы не можете бросить меня здесь! Мы же оба земляне, Виктор!
– Ничем не могу вас утешить. Все бумаги в порядке, вам просто не повезло с переводчиком. Такое бывает, что уж теперь… И вообще, Бингер, подумайте сами: не всё ли вам равно, где сидеть за кражу? Здесь вам будет даже уютнее.
– Уютнее? Среди этих образин? Вы издеваетесь! Я уже давно сбежал бы отсюда, но моё устройство барахлит, куда-то делись два про…
Бингер внезапно замолчал, осознав страшную правду. Глаза его расширились.
– Это ваша работа! – завопил он. – Вы всё подстроили! Чёрт побери, ведь я же предлагал вам войти в долю! А вы вместо этого отдали меня этим людоедам, этим монстрам, этим…
– Поосторожнее! – предупредил детектив. – Почему вы так уверены, что они не знают нашего языка? Может, им просто не хочется с вами разговаривать?
Гениальный грабитель затрясся в ярости.
– Не может быть, чтобы вы так со мной поступили! Я вам нужен: я знаю, где сокровища. И мои записи…
– Ваши записи я скопировал. А сокровища – на Мельхитерее, где мы с вами оказались, когда скрывались от террористов. Вы тогда не успели перенастроить свой прибор после того, как ходили любоваться трофеями в гордом одиночестве. Так что ни сокровища, ни ваш чемодан – уже не предметы для торговли. Но я вам кое-что оставлю в утешение…
Детектив достал из сумки скрипичный футляр.
– Мне подарил это один музыкант с "Мемфиса", так сказать, в благодарность за спасение от бандитов. Принцесса обожает инопланетную музыку. Териасцы вообще очень музыкальны, вы в этом сами скоро убедитесь.
Смотрители оттащили бьющегося в истерике Бингера в сторону. Полонский уходил, и в спину ему неслись мольбы вперемежку с проклятиями. Потом и то, и другое сменили рыдания.
Детективу было грустно, хоть он и считал, что Бингер получил по заслугам. В конце концов, здесь с учёным обращаются не как с преступником, а как с любимой игрушкой, что гораздо приятнее – особенно когда играющие отправляются заняться чем-нибудь другим. И вообще Полонскому казалось, что за такой порок, как жадность, человек строже всего наказывает себя сам.
А теперь следовало поспешить и заняться рассеянной по астероидам и малым планетам шайкой Мусорщика, а также сообщить банкирам с Альдебарана о тайнике на Мельхитерее. Детектив прибавил шагу. Дело Счастливчика закончилось – жизнь продолжается.
Может быть, сахар, которым Полонский набил скрипичный футляр, слегка облегчит учёному существование и даст возможность раздобыть нужные проводки для его чемодана. Возможно, в его светлой голове мелькнёт какая-нибудь другая, более блестящая идея освобождения. Ведь недаром друзья Полонского из Криминальной Полиции прозвали этого дерзкого грабителя Гением Больших Дорог.
Л.Подистова