– По вашему делу я побывал в Вологде, и там узнал, что ваш отец, Юрий Сергеевич, нехорошо себя чувствует.
– Вот как, – она сникла. – Я навещу его в ближайшее время, а сейчас я должна… Спасибо, дорогой Михаил Иванович, – порывисто шагнула она ко мне. – Я вам так благодарна!
Я отчего-то смешался и ответил нелепо:
– Ну, что вы! – Мы так старались ради вас.
Целуя тонкую руку, я почувствовал, как Татьяна Юрьевна легко коснулась моих волос.
– Поедемте к нам праздновать, – пригласил её Измайлов, – Арина специально для этого случая приготовила настоящий французский десерт crème brûlée.
К моему глубокому сожалению, она ответила:
– Нет, господа. Сейчас у меня не осталось ни сил, ни настроения для настоящего праздника, но я обещаю, что обязательно навещу вас в ближайшее время. Прощайте, и храни вас Господь!
И она уже отвернулась, увлекая за собой слуг, но я догнал её:
– Татьяна Юрьевна, на улице дождь – вы вся промокнете.
Она взглянула мне в лицо как-то по-особенному тепло:
– Ну, что ж: Клим подзовёт коляску, а я добегу.
– Нет-нет, у меня всегда с собой зонт, и бегаю я неплохо.
Оленина улыбнулась:
– Вы такой милый, спасибо…
Пока я отдавал прекрасной даме свой зонтик и прощался, наша мужская компания с примкнувшим к ней Егором Федотычем спустилась в холл и остановилась у гардероба. Как только я присоединился к ней, услышал за спиной знакомый голос:
– Поздравляю, господин Ильский, с заслуженным триумфом.
Это был уже полностью одетый Штолле со своим верным помощником Кузиным. Последний держался чуть в отдалении и механически перебирал по воздуху пальцами, отчего казалось, что его неспокойные руки исполняют беззвучные гаммы.
– Вы меня переиграли, – продолжил прокурор, – юноша нёс какую-то чушь, и я поверил, что у вас нет серьёзных аргументов. Давненько я не попадал в такую ловушку. А этот ловкий ход с несчастным случаем? – Штолле запрокинул голову и с кривой ухмылкой рассматривал Ильского. – Браво! Откровенно говоря, я не верил, что вам удастся хоть немного поколебать линию обвинения, а у вас наготове был целый цирк, – он посмотрел на Андрея, стоявшего в надменной наполеоновской позе.
– Вообще-то, – отозвался Пётр Евсеевич, – мы попробовали методы Льва Николаевича, чтобы поколебать рутинное расследование дела. – Он показал взглядом на Измайлова.
– Так мой злой гений – это вы? – медленно повернулся к нему Штолле. – Вы придумали ловушку, а я угодил в неё с головой.
– Нет, ваш злой гений – это мы все и вы сами, – парировал Лев Николаевич. – Вы так же самоуверенны, как и я, но недооценили противника. И мы преподали вам горький урок.
Штолле глубоко вздохнул:
– Я никогда не видел вас прежде, и ничего не слышал о ваших былых достижениях. Вы практиковались в провинции?
– Нет, я первый раз участвую в судебном заседании.
Прокурор прищурил глаза:
– В первый? Очень хочется надеяться, что и в последний. Не хотелось бы встретиться с вами снова, но урок был полезен, спасибо. Честь имею. – Штолле наклонил голову, но даже не прикоснулся к краю цилиндра, по чему я заключил, что он взбешён неожиданным проигрышем. Он резко повернулся, отчего полы его плаща очертили в воздухе полукруг, и стремительно направился к выходу. Удивительно: он настолько привык к театральщине в суде, что даже, казалось, покидал нас, примерив образ Мефистофеля.
Мы разделились: в экипаже с Измайловым поехали Ильский и Гремин, чрезвычайно заинтересовавшийся обещанным крем-брюле. Пока мы ловили извозчика, Лев Николаевич успел рассказать профессору, что название этого чудесного десерта переводится с французского как «обожжённые сливки», что его, как ни странно, делают из сливок, молока и сахара, а наша кухарка Арина добавляет в крем-брюле ваниль и кусочки цитрусовой цедры. Чтобы хрустящая корочка поверх десерта была золотистой, необходимо использовать не обыкновенный, а тёмный сахар.
Куницкий и я отправились домой в экипаже с Кудасовым. Егор Федотыч о чём-то крепко задумался и промолчал всю дорогу, посматривая на бегущие по стеклу окна коляски капли. Мне отчего-то никак было не привыкнуть к его новому образу в коричневом костюме-двойке, поэтому я беседовал с Андреем. В ответ на моё предложение пригласить к нам в гости панночку Зосю, он ответил, что она любит «весёлые сборища», но среди мужчин будет стесняться. Куницкий сожалел, что Татьяна Юрьевна не поехала с нами, и я, разумеется, был с ним согласен.