– Не откажусь, – мотнул головой Кудасов. – Одно слово – «затейники»…
Лев Николаевич решил вернуть беседу в прежнее русло:
– Расскажите, пожалуйста, Егор Федотыч, вашу историю во всех подробностях.
Кудасов успевал одновременно рассказывать, закусывать ром пирогом со сливками и запивать лакомство чаем.
– Знакомство моё с отцом Татьяны родом из детства, он – мой далёкий, но самый лучший друг. Наши отцы некоторое время служили в одном полку в Вологде, и дети, естественно, учились в одном реальном училище. Юра Новицкий был тихим, темноволосым мальчиком, и, в отличие от большинства сверстников, казалось, не имел ни малейшего представления о том, что такое шалости. Поэтому я сильно удивился, когда однажды он предложил мне забраться на колокольню Никольской церкви.
Накануне этого дня он наблюдал, как один мужичок, обвязав себя верёвкой, ремонтировал крышу колокольни, подвешенный между небом и землёй. Знаете, в детстве очень сильно желание собезьянничать, – Егор Федотыч усмехнулся, – и я сразу же согласился участвовать в его авантюре.
Залезть на колокольню мы решили поздним вечером, тем более, что в Вологде летние ночи такие же светлые, как в Петербурге. Каждый из нас должен был принести с собой моток верёвки, и я долго смеялся на Юрой, который сумел достать только длинные вожжи. Как оказалось, впоследствии они спасли мне жизнь.
Мой тихий друг удивил меня ещё сильнее, когда сознался, что почти месяц назад украл ключи от входа на колокольню. Как-то, проходя мимо двери после службы, он заметил, что в скважине торчат ключи. Он и сам не мог объяснить, зачем совершил этот дикий поступок, но уверял, что это добрый знак именно для того, чтобы нам попасть внутрь. В двенадцать лет подобные приключения переживаются особенно остро, и мы уже предвкушали, как расскажем сверстникам о своём подвиге.
Я не знаток архитектурных стилей, и не берусь судить, в каком из них была выстроена Никольская церковь, но она и рядом не стояла с теми шедеврами, которые мы встречаем в Петербурге. Колокольню венчал высокий шпиль с крестом наверху; дальше шло небольшое основание для шпиля со слуховым окном, – из него-то нам и предстояло выбраться на купол колокольни, который заканчивался узким карнизом. По нашему плану, добравшись до карниза, мы должны были перелезть его и через большие полукруглые арки спуститься прямо на площадку, где висят колокола, – то есть, попасть на звонницу. В этом месте плана и возникала самая большая сложность, оттого что свисающие с карниза верёвки вовсе не вели к полу помещения; чтобы дотянуться до перил, ограждающих арки звонницы, нам пришлось бы раскачиваться на верёвке. Но по молодости эта перспектива казалась нам ещё одним развлечением.
В тот вечер мы дождались, когда мимо церкви перестанут ходить запоздавшие парочки и пробрались внутрь колокольни. Предусмотрительный Юра смазал ключ маслом так, что дверь даже не пикнула, когда он открывал замок. Сложнее оказалось двигаться по лестнице, которая вела наверх: она была деревянной и почти на каждый шаг отзывалась скрипом. К счастью, церковный сторож не прислушивался к скрипу ступенек или попросту был глуховат. Какое-то время мы останавливались после каждого скрипа, а потом, уже не стесняясь, затопали вверх по лестнице.
Выйдя на звонницу, мы полюбовались видом, который открывался отсюда, а затем нашли небольшую железную лестницу, ведущую в помещение под шпилем. После взгляда на город с высоты нам уже стало немного не по себе, но ни один из нас не признался бы товарищу, что трусит. Комнатка под шпилем была совсем крохотной: там мы тщательно обвязали себя одним концом верёвки, а другой закрепили под потолком. Юра сделал узел на балке, а я нашёл толстенный железный крюк, торчавший прямо из стены.
Как водится, мы перекрестились перед опасным делом, открыли слуховое окно, из которого недавно вылезал мужичок, и осторожно спустились на вершину купола. У меня перехватило дыхание, когда я осмелился взглянуть вниз, поэтому мы оба довольно долго ничего не делали, а только пытались унять бушевавший в нас страх. Наконец, мы медленно легли на крышу купола и принялись осторожно сползать по круглому куполу к карнизу. Всё внимание уходило на то, чтобы аккуратно выбирать верёвку и удерживать своё тело на руках, хотя скат купола не был крутым, что значительно экономило наши силы. Через какое-то время паника перестала меня донимать, и я даже поймал себя на мысли, что надо было надеть рукавицы, – верёвка обжигала руки. Недалеко от меня, перебирая руками вожжи, тяжело дышал Юра; мы медленно, но верно спускались на карниз.