– Ну вот что, друг мой, – погрозил ему пальцем Лев Николаевич, – я не хотел портить наши отношения, но ты вынуждаешь меня идти на крайние меры. Данила!
Явившийся на зов денщик, мгновенно оценив картину (наглую дремоту Хералда, топорщащийся от гнева ус Кудасова и нашу растерянность), не смог удержаться от улыбки. Однако улыбка быстро сменилась болезненной гримасой, когда Хералд, защищая своё новое лежбище, сильно цапнул его за руку.
– Вот ведь чёрт леший! – гневно вскрикнул Данила, глядя на царапины, наливающиеся кровью.
Я раздумывал: не спихнуть ли наглое животное с вешалки, но понимал, что своенравный кот никогда нам этого не простит.
– Хералд! – нахмурил брови Измайлов. – Это просто возмутительно! Клянусь, что теперь весь месяц в твоем рационе будут только рыбьи хвосты! Иного ты не заслужил.
В ответ Хералд только зевнул и устроился поудобнее. Кудасов сильно хлопнул рукой по стене и с шипением подул на пальцы, – видно было, что он вне себя от этой нелепой ситуации. Повисла тяжелая пауза. Лев Николаевич задумчиво теребил подбородок. Вдруг он повернулся к нам, и лицо его просияло:
– Данила! Принеси-ка сюда мою кубанку и положи рядом с Хералдом, только осторожно. Возможно, она его отвлечёт.
– А что вы будете делать, если ваша затея не удастся? – фыркнул Кудасов.
– Возмещу вам ущерб и непременно откажу Хералду от дома, – улыбнулся Лев Николаевич. – Но надеюсь, он все же загладит свою вину: я где-то слышал, что коты подсознательно выбирают вещи с запахом хозяина. Пойдёмте-ка, выпьем на дорожку и дадим ему шанс одуматься. Предлагаю углицкую твёрдокопчёную колбаску под охлаждённую Смирновку.
Егор Федотыч откашлялся, обдумывая заманчивую перспективу:
– Под охлаждённую – можно, – решительно резюмировал он, и мы покинули общество вислоухого сорванца.
Когда, согретые парами Смирновской, мы вернулись в прихожую, нам удалось в очередной раз убедиться в проницательности Измайлова: ветреный Хералд оставил в покое смушковую шапку Кудасова и расположился внутри хозяйской кубанки. Во сне он выглядел так безмятежно, что даже громы и молнии Егора Федотыча куда-то подевались. Распрощались мы довольные друг другом.
Келлеровку* – В те времена в России анисовую водку выпускал завод Келлера. В умеренных количествах она действительно имела целительное действие, хотя по вкусу напоминала микстуру от кашля. Измайлов угощает Кудасова французской водкой завода «Pernod», вкус которой напоминал запрещённый к употреблению абсент.
Альма Матер** (Alma Mater – лат.) – «Мать-кормилица». Так студенты иногда называют учебное заведение, воспитавшее их духовно.
…поскольку я всего лишь раз помог Измайлову раскрыть убийство моего дядюшки*** – см. роман «Стилет с головой змеи».
Битва за тетрадь
Как ни крути, но мне нужно было ходить на лекции в университет, поэтому я не мог сопровождать Льва Николаевича повсюду во время расследования. Это было ужасно, потому что осталось всего четыре дня до процесса. Я называл его только так, поскольку он приобрёл для меня почти сверхъестественное значение: мой дебют в суде, схватка с коварным Штолле, непредсказуемость исхода, огромное беспокойство за судьбу Татьяны Юрьевны, – в этом сложном клубке противоречий не хватало главного – путеводной нити.
Мы договорились с Измайловым, что после лекций вместе пойдём в гости к Гарелину. Конечно, это была очередная авантюра, ибо Гарелин нас к себе не звал, и мы понятия не имели, где он живёт, но Лев Николаевич не обращал внимания на подобные мелочи. Он был совершенно уверен, что Гарелину следует не прохлаждаться где-нибудь в имении или за городом, а с окончанием сезона отпусков готовить очередную выставку; в противном случае его картинная галерея прогорит.
Передо мной же стояла задача уговорить профессора Гремина помочь нам в борьбе с интригами Штолле. Попросту говоря, мне требовались указания мэтра, как сопротивляться запрещённым приёмам в суде, и – скажу откровенно – как самому овладеть такими приёмами. Сложность заключалась в том, что при всей обширной эрудиции Николай Трофимович Гремин был таким же порядочным человеком, как наш Ильский. Оставалось лишь надеяться на то, что коварному клинку юридического кинжала профессор противопоставит спрятанную под одеждой кольчугу законов. Впоследствии оказалось, что это не совсем так.