После лекции по судебному делу, пока мои однокурсники выходили из аудитории, я подошёл к профессору и попросил его оказать мне любезность. Гремин посмотрел на меня внимательно и негромко произнёс:
– Если вы пропустили занятие по уважительной причине, спрашивайте материалы у товарищей: я никому не даю переписывать свои лекции.
Начало вышло нехорошее. Всем было известно, что Николай Трофимович мог дружески беседовать со студентом в коридоре университета, но к учебному процессу относился, как несгибаемый педант.
– У меня и в мыслях не было, – забормотал я, хотя мои мысли требовали, чтобы преподаватель дал-таки мне прочитать свои записи о теневой стороне судебного дела. – Прошу вас помочь мне в связи с дебютом в процессе… То есть, в суде.
– В каком таком «процессе», голубчик? – брови Гремина удивлённо поднялись. – Вы слушаете лекции первого курса, практика у вас будет только на старших.
– Это не учебная практика, а самая настоящая.
Он улыбнулся мне одними губами:
– Пустые фантазии. Вам необходима лицензия для ведения дел в суде.
– Николай Трофимович, это совершеннейшая правда; просто вы не знаете… обстоятельств (очень хотелось сказать: «Вы не знаете Измайлова!», но профессор и в самом деле не знал Измайлова, который прежде страивал всё так, чтобы его клиенты избегали встреч с юристами).
Гремин посмотрел на меня и задумчиво произнёс:
– Иногда в жизни встречаются прецеденты… Ну, ладно: допустим, вы меня заинтересовали своей странной самоуверенностью; какую же любезность я могу вам оказать?
Он был невысок ростом и худощав. Однако, несмотря на тихий голос, в нём чувствовалась внутренняя сила, скорее всего – следствие незаурядного интеллекта и богатого опыта.
Я закинул удочку:
– Моим оппонентом в суде выступает Штолле.
– Постойте, – нахмурился профессор. – Вы говорите об обвинителе, которого все знают?.. Не о его родственнике и не об однофамильце-первокурснике, с которым вы решили устроить игру в «процесс»? Если – последнее, ваша шутка дорого вам будет стоить!
– Да, речь идёт о самом настоящем Штолле, который любит себя называть «Смерть адвокатам». Том самом, который во время судебного заседания идёт на любые приёмы: не всегда честные, но не противоречащие протоколу. – В моём голосе прозвучала неподдельная обида: – Николай Трофимович, разве я похож на клоуна или насмешника?
Гремин в ответ процедил:
– Убийца редко выглядит как убийца.
Собрав в кулак всю свою сдержанность, я продолжил:
– Мне предложили помогать адвокату Ильскому. Если вы дадите нам законное противоядие от уловок Штолле, мы спасём одного хорошего человека от каторги.
– Я знаю господина Ильского, как порядочного адвоката. – Профессор внезапно улыбнулся: – Когда-то и я был наивным студентом, мечтающим защищать хороших людей. Вам, голубчик, придётся смириться с двумя сюрпризами, которые подготовила вам судьба. Первый: адвокаты редко защищают невиновных. Очень редко, хотя и виновные могут быть хорошими людьми. Второй: от бесчестных приёмов в суде не существует законного противоядия.
Сперва я не понял его и произнёс упавшим голосом:
– Так вы не умеете бороться с обманом? Или просто не хотите мне помочь?..
Гремин погрозил пальцем:
– Скажу вам откровенно: мне не нравится Штолле и то, что он вытворяет. Именно поэтому я вам помогу. Но действовать законными методами в ответ на подножки и ловушки оппонента невозможно: честно играя с шулером, вы обречены на провал. На удар нужно отвечать ударом, а на провокацию – провокацией. – Он сделал эффектную паузу, и его серые глаза в тени рыжеватых ресниц лукаво блеснули:
– Пойдёмте, я дам вам на один вечер небольшую тетрадь. Но – не безвозмездно.
Сердце моё тревожно застучало в ожидании подвоха, однако, это было лучше, чем ничего.
Пройдя по гулкой каменной лестнице и через исхоженный поколениями студентов длинный коридор, мы очутились в кабинете профессора Гремина. Это была небольшая комната, заставленная книжными шкафами. На полках стояли справочники, кодексы и работы по юриспруденции; у окна с видом на университетский двор примостился письменный стол. В углу, не занятом книгами, виднелась иконка с Николаем Чудотворцем и тетрадный лист, на котором был изображён сатирический портрет Гремина рядом с надписью крупными буквами: «Тезис - Факты - Доказательство».