– Вот охальник! - всплеснула руками Арина. – Ну, до чего шустрый! Всегда выйдет сухим из воды.
Пришлось с ней согласиться: этому умению Хералда, мне оставалось только позавидовать.
До начала лекции я перехватил в коридоре Гремина и в самых витиеватых выражениях поблагодарил его за тетрадь. Не скрывая удивления, он поинтересовался:
– Так вы успели всё переписать?
«А разве у меня был другой вариант?..» – подумал я, но вслух сказал:
– Всё успел.
– Похвально, похвально, – забормотал профессор. – А вы выполнили моё условие?..
– Да, – я кивнул головой. – Заседание суда пройдёт в понедельник в час дня, обвиняемая Татьяна Юрьевна Оленина. Защиту представляет Пётр Евсеич Ильский, я ему ассистирую.
– Прекрасно! – заявил Гремин. – Значит, у вас, голубчик, есть влиятельные покровители. – Он испытующе меня разглядывал. – Только не думайте, что ваши удивительные связи помогут вам на экзаменах.
Мне было непонятно, за что он так на меня взъелся, поэтому я начал довольно запальчиво:
– Я не собирался…
– И правильно, что не собирались, – оборвал меня Гремин, – это совершенно бесполезно!
Ответом ему было моё молчание, и он внезапно улыбнулся:
– Ладно-ладно, это я – по-стариковски; посмотрим, как вы будете вести себя на суде.
Последние слова меня не воодушевили: я вспомнил, что ассистент адвоката подаёт нужные бумаги, иногда подсказывает, иногда ведёт допрос свидетелей и вполголоса обсуждает ситуацию с основным защитником. Ассистент крайне редко выступает перед судьёй и присяжными, поэтому не исключено, что мне будет отведена роль секретаря Ильского, а в этом случае Гремин так и не увидит, как я «веду себя в суде».
Профессор благополучно прочитал лекцию и в заключение объявил, что зачёт по «Римскому праву», ожидаемый в ближайший понедельник, переносится на неделю, чем заслужил одобрительный гул аудитории. В перерыве меня окликнул мой университетский приятель Куницкий:
– Ну что, брат Гальский, загрустил? – Старик нас с «Права» отпустил.
– Не отпустил, а перенёс, – возразил я.
– Какая разница? Это – повод собраться сегодня у нас: там буду я, поэтому ты определённо не пожалеешь.
С Андреем Куницким мы познакомились ещё во время вступительных экзаменов в университет. Это был бледный невысокий молодой человек с небольшими усиками и круглыми карими глазами. Меня он привлёк своими мягкими манерами и простодушием. В жизни Андрей был довольно стеснительным юношей и только в общении со знакомыми чувствовал себя как рыба в воде. Однажды он пригласил меня к себе в гости, и с тех пор я иногда бываю у Куницких, благо их дом стоит совсем недалеко от нашего – на набережной Мойки.
– Сегодня вечером не могу, – ответил я с искренним сожалением, – мне нужно готовиться.
– Михаил, ты, кажется, переучился, – рассмеялся Андрей, – нам не к чему готовиться: зачёта ведь не будет!
Пришлось рассказать Куницкому о грандиозном событии в моей жизни – процессе по делу Татьяны Олениной. Он выслушал мою историю, недоверчиво нахмурившись:
– Ты же первокурсник: как ты можешь присутствовать на суде в качестве ассистента адвоката?..
– Есть некоторые обстоятельства, которые позволяют мне это сделать.
Андрей помолчал:
– Слушай, ты мог бы зайти ненадолго: Зосе нравится, когда ты приходишь. У тебя иногда проскакивают остроумные реплики. Не такие, как у меня, но терпеть можно.
Зося, блондинка с глубокими тёмными глазами и очаровательной улыбкой, была сестрой Андрея, всего лишь на год младше брата, и часто принимала участие в наших посиделках. Говорила она немного, но на ней было приятно остановить взгляд. Чаще всего она слушала наши разговоры, вышивая что-нибудь на пяльцах: руки её почти никогда не оставались свободными и порхали над шитьём, как два неугомонных мотылька. Я любил уютную обстановку в доме Куницких: родители не мешали молодёжи занимать гостиную и доброжелательно ко мне относились, но надо было готовиться к процессу:
– Прости, Андрей, но ты понимаешь, что ставки слишком велики. Скажу тебе больше: на судебном заседании будет Гремин. Он, правда, сам напросился за то, что помог мне с подготовкой…
Куницкий стал говорить, глядя в пол: