Некоторое время Елена Аристидовна боролась со своими внутренними сомнениями, но затем решилась:
– Мой муж не из образцовых супругов, но мужчинам часто сходит с рук то, что не простили бы женщинам. Мне кажется, что мы, женщины, должны помогать друг другу в несчастьи.
Хотя она высказалась о мужчинах весьма нелестно, мне её речь показалась трогательной.
– Именно поэтому мы решились обратиться к вам, – мягко поддержал её порыв Измайлов. – Добрые дела не забываются там, – он многозначительно взглянул наверх.
– Хорошо, господа, что я должна сделать? – самоотверженно произнесла честная женщина.
– Вот повестка. Здесь написано, что в понедельник, в час дня начнётся слушание по делу Татьяны Юрьевны. Мы не хотим причинять вам лишнее беспокойство, поэтому я сам заеду за вами и отвезу в здание судебной палаты.
– Хорошо, – госпожа Смородина улыбнулась. – Мне будет приятно прокатиться с таким симпатичным господином. (Измайлов благодарно склонил голову). А теперь подскажите, что мне делать с вашим потрясающим подарком?
– Как «что»? – удивился я. – Наслаждайтесь красотой форм и богатством вкуса: Арина у нас – кудесница, каких и в Зимнем дворце не сыщешь.
– Нет, вы представьте, господа: возвращается Никита Сергеевич домой, а его благоверная сидит за столом, пьёт чай и закусывает произведением искусства. Думаете, он молча сядет рядом и положит себе кусок «Садов Семирамиды»?..
– Ах, вот вы о чём? – улыбнулся в ответ Лев Николаевич. – Скажите, что вашей приятельнице захотелось угостить вас самым потрясающим тортом на свете.
– Да-а, идея. Скажу, что Ирочка Румянцева прислала. Ирина Александровна. А отчего же у меня торт лежит в шляпной картонке? – Елена Аристидовна проявляла недюжинный аналитический ум и знание психологии.
– Сюрприз! – подсказал я. – Ирина Александровна решила вас поразить.
– И это ей удалось, – засмеялась госпожа Смородина. – С такой находчивостью, господа, я почти верю, что вы спасёте Татьяну Юрьевну от острога.
На обратной дороге Лев Николаевич умело хвалил Арину за проявленные таланты, так что привезли мы её домой совершенно смущённую, но довольную. По обыкновению не удержавшись, я спросил Измайлова:
– Действительно ли нам так важна Елена Аристидовна? Или это просто доброжелательный свидетель?
– Не больше, чем Клим, – откровенно высказался мой друг. – Как свидетель она может быть нам полезна, а может – и нет. На самом деле, она – лишь часть треугольника, благодаря которому мы сумеем заставить Смородина изменить свои показания.
Я смотрел на Измайлова с недоверием:
– Вы это всерьёз говорите, Лев Николаевич?..
– Абсолютно. Нам осталось лишь найти последнего свидетеля защиты, который не произнесёт на процессе ни слова.
«Делай, что должно, и будь, что будет»* – автор этого афоризма – древнеримский император Марк Аврелий. Один из нравственных девизов средневековых рыцарей и масонов. Лев Николаевич Толстой действительно иногда его цитировал в своих проповедях.
Гипатия Александрийская** – древнегреческая женщина-учёный, астроном и философ. В 370 году до н.э. изобрела астролябию – прибор для измерения координат небесных тел.
мадам Николь Клико*** – Николь Барбье Клико в 1808 году разработала технологию ремюажа, благодаря которой шампанское избавляется от осадка и становится кристально прозрачным. От её имени пошло название марки шампанского «Вдова Клико».
«Сады Семирамиды»4* – Одно из утраченных Семи чудес света. Висячие сады построил вавилонский царь Навуходоносор для своей жены. Посреди песчаной равнины были возведены террасы, увитые пышной растительностью. Там били фонтаны, текли водопады и кричали экзотические птицы.
По борделям
На мой взгляд, замысел Измайлова вряд ли мог осуществиться, но в случае успеха дал бы нам преимущество во время судебных баталий. Лев Николаевич считал, что Смородин, судя по складу характера, изменяет жене, но не крутит опасные для его положения интрижки в свете, а тайно обращается к услугам профессионалов, то есть – борделей. Затем он пришёл к выводу о том, что похождения изменщика ограничиваются ближними к дому заведениями; таких оказалось семь. Три из них считались откровенными притонами, два публичных дома предназначались для публики попроще и потому должны были привлечь наше внимание в самую последнюю очередь, зато два оставшихся посещали и купцы, и анонимные солидные клиенты. Итак: один бордель располагался на Сенной площади, а другой – в Банковском переулке.