В кафе, у самой витрины, мы заметили колоритную пару: Симочку Фельзен, увлечённо рассказывающую о своём новом платье, и Данилу, сидящего напротив неё с невыразимо скучным лицом. Он очень обрадовался появлению хозяина и пожелал сию же секунду доставить Симочку в зал суда. Лев Николаевич позволил ему это сделать, предупредив, что несколько минут всё же придётся потерпеть её трогательные истории. Данила ушёл с барышней под ручку, и в кафе стало заметно тише.
Елена Аристидовна сидела в самом дальнем углу с бокалом недопитого вина и ответила отказом на предложение Измайлова слегка отобедать. Нам, трём мужчинам, необходимо было закусить перед сражением; только сейчас я почувствовал, как проголодался. Лев Николаевич сначала проинструктировал Смородину, что главное – не попасться раньше времени на глаза мужу, иначе весь эффект от встречи будет непоправимо разрушен. Для этого ей следовало ждать вызова не у зала судебных заседаний, а на банкетке у подножия главной лестницы. А потом, сразу же после того, как господина Смородина приведут к присяге, за ней должен был прийти Данила.
После необходимых наставлений Измайлов сделал комплимент Елене Аристидовне, так как, последовав её примеру, заказал бокал «Chablis Gran Cru», и по достоинству оценил его качество.
– Кроме того, – добавил наш гурман, – Шабли Гран Крю прекрасно подойдёт к блюду, которое здесь называют «Viande Exotique», что на самом деле означает всего лишь «Экзотическое мясо».
Затем мой друг предложил всем имевшимся в наличии мужчинам отгадать, что входит в состав Вианд Экзотик. Нечего и говорить, что в этой игре он победил с оглушительным успехом, перечислив куриное мясо, имбирь, чеснок, лимон, уксус, тесто, жгучий перец, кориандр, масло, лук-шалот, сливки и соль по вкусу. Он так и сказал: «Соль по вкусу», чем вызвал аплодисменты не пробовавшей блюдо Смородиной и наше мужское молчаливое одобрение. Мы с Ильским отгадали аж по три ингредиента каждый, но ни один из нас не назвал соль.
Насладившись вкусным обедом и кулинарной игрой, мы вернулись в зал судебных заседаний. Благоразумный Данила уже занял за мной два места, одно из которых предназначалось ему, а другое – неугомонной Симочке. После торжественного приветствия Гедеонова вставанием, обвинение заявило, что вызывает Константина Андреевича Оленина, кузена погибшего. Младший Оленин вышел, ни на кого не глядя, после клятвы на Святой Библии поднялся на свидетельское место и застыл с опущенной головой в ожидании вопросов. Это был благообразный шатен средних лет с кудреватыми волосами, высоким лбом и почти такой же бледной, как у покойного брата, кожей. Безупречный чёрный костюм с галстуком сидел на нём, как влитой. Под перекрёстным огнём взглядов он держался так неуверенно, словно стоял не на полу, а на шаткой палубе.
Штолле, похоже, нисколько не смутило поведение свидетеля, и он благосклонно кивнул в его сторону.
– Вы хорошо знали обвиняемую?
Оленин, отвечая, казалось, обращался к своим пальцам, ухватившимся за край кафедры:
– Мы часто встречались в доме у брата.
– Каковы были отношения между вашим братом и обвиняемой?
– Они сильно испортились после того, как брат узнал, что у них не может быть детей.
– Как вы это определили?
– Между ними, очевидно, наступило отчуждение. Мой брат – порядочный человек, он держался в рамках приличий, но Татьяна весьма неаккуратно относилась к деньгам, несмотря на его внушения.
– Откуда же вы всё это узнали?
– Брат сам жаловался мне, что жена злоупотребляет его добротой и живёт не по средствам.
Поднялся Ильский.
– Протестую Ваша честь: свидетель цитирует слова, которые мы не в состоянии проверить.
Гедеонов немного поразмышлял:
– Тем не менее, мы должны составить впечатление о ситуации со слов ближайшего окружения пострадавшего. Отклоняется.
Штолле радостно улыбнулся сопернику и продолжил:
– А что вы можете сказать о поведении обвиняемой?
И тут Оленина понесло. Упрямо тряхнув головой, как будто откидывая со лба непослушную прядь, он заговорил торопливо, почти без пауз.
– Ей нравились развлечения и новая одежда, её не волновало, что брат страдает от невозможности иметь наследников. Она не пыталась создать в доме уют и требовала к себе всеобщего внимания. Не слушала, когда ей говорили об экономии, и могла походя задеть чувства близких!
Я был потрясён: сколько злобы скопилось в этом безобидном на вид человеке. «Что с ним?» – спросил я потихоньку у Измайлова. Тот ответил, недолго раздумывая: «Или он завидовал брату, что у него такая красивая жена, или она действительно когда-то крепко ему насолила…»