Сидящие в первых рядах зрительницы украдкой посмотрели друг на друга, Елена Аристидовна не пошевельнулась.
– Никого! – подчеркнул Пётр Евсеевич. – Уверяю вас, что у Татьяны Юрьевны хватило бы умственных способностей для того, чтобы не устраивать бессмысленную и опасную суету вокруг посылки письма.
Далее – вышивка. Вот она! – Ильский продемонстрировал рукоделие, изображающее мордочку Китти, которая вызвала у дам одобрительные улыбки. Теперь с уверенностью можно было сказать, что немногочисленная женская часть аудитории невольно симпатизировала обвиняемой. – Наша подзащитная хотела показать госпоже Смородиной милый портрет своей любимицы, но забыла о нём, отвлёкшись на поиски лекарства для мужа. Иногда мы кое-что забываем, – взмахнул рукой адвокат, – особенно, если речь идёт о здоровье близких. Всё дело в том, что вышивка не была искусственно выдуманным предлогом, – она существовала в действительности. Но обвинение предпочло другую версию.
Гедеонов, с интересом слушавший выступление Ильского, спросил:
– Полагаю, что у вас есть собственное видение событий?
– Безусловно, – поклонился Пётр Евсеевич, – у защиты есть два объяснения случившегося, и оба исходят из того, что ни господин провизор, ни доктор Рейль не имеют прямого или косвенного отношения к трагедии. (В это мгновение многие из публики с удивлением взглянули на выступавшего).
Первая версия – совершенно мирная, несмотря на попытки обвинения уверить всех, что перед нами – несомненное убийство. Покойный любил пить кофе (Публика заметно оживилась). Да-да, я не шучу. Доктор Рейль подтвердит, что кофе ускоряет движение крови в организме и заставляет сердце работать сильнее. Напомню вам, что Павел Сергеевич имел проблемы с сердцем, но не мог отказать себе в чашечке крепкого напитка.
Увы! – сейчас нам уже не узнать, сколько чашек выпил Оленин до ужина, – один или в компании с господином Смородиным. («Это чёрт знает что!» – явственно прошипел Смородин, но сразу же сник под суровым взглядом судьи. Выдворение из зала суда он, несомненно, счёл бы личным унижением). Итак, Павел Сергеевич в несколько возбуждённом состоянии приступает к ужину, а затем получает дозу успокоительного, которое особенно сильно воздействует на него после кофеина. И в результате его сердце не выдерживает…
– Ваша честь, позвольте задать несколько важных вопросов защите? – не выдержал сидящий как на иголках Штолле.
– Прошу вас, – кивнул Гедеонов.
– Господин адвокат. Ведь это всего лишь умственные построения, – прокурор помахал рукой в воздухе, желая продемонстрировать всю легковесность конструкций противника. – Допустим, покойный пил кофе, но успокоительное-то к нему в стакан не с неба свалилось.
– Конечно, не с неба, – Ильский оставался спокоен. – Откуда вы знаете, что именно в тот день у Оленина не оставалось никаких лекарств? Довольно странная привычка – покупать порошки в тот момент, когда они заканчиваются. Люди имеют обыкновение делать какие-то запасы. Представим себе, что существовал ещё один пакетик успокоительного порошка, и лежал он отдельно от только что купленных лекарств. Павел Сергеевич самостоятельно принимает желудочное лекарство после обеда, – и одна доза в пакете исчезает. Оставшаяся доза успокоительного случайно попадает в пакет с желудочным.
– Ну, уж это какие-то фокусы! – рассмеялся Штолле счастливым смехом. – Мы не в цирке, господин адвокат. Поясните суду, как это произошло?..
– Очень просто: в доме есть кошка по имени Китти, которую пускают во все комнаты. Она прыгает на столик и роняет пакетик с успокоительным на пол. Кто мог положить его в пакет с желудочным? – Да кто угодно: Марфа, заглянувшая в комнату и увидевшая беспорядок, Татьяна Юрьевна или сам Оленин – по забывчивости. Пакетик, естественно, оказывается на самом верху горки с порошками и попадает в руки жены, пришедшей за желудочным средством.
– Кошка! Значит, в смерти хозяина виновата кошка! – театрально вскрикнул Штолле. – Ан нет! Не всё так гладко в ваших сочинениях: доктор Рейль под присягой показал, что в стакане была обнаружена повышенная доза лекарства, а у вас – один пакетик, подкинутый кошкой.