Директор столовой, заламывая пальцы, пожаловался приятелю из кооперативной сети:
— Замаялся. Что бы мне такое удумать?
Приятель, у которого всегда в карманах была дюжина советов, обещал помочь:
— Есть на примете неотразимый кадр. Культуртрегер!
Однако новый помощник директора не стал объявлять месячник борьбы за культурное обслуживание. Не позаботился он и о том, чтобы на столах появились стаканчики из-под мороженого, набитые бумажными салфетками, фаянсовые перечницы «ванька-встанька» и вымпелы с текстом «За качество, за количество!». И все же он поклялся, что отныне ни одна рука не поднимется на жалобную книгу. А если поднимется?
— Таких я беру на себя! Буду работать с людьми.
И в этом плане помощник директора проявил себя с блеском. Вот, скажем, однажды некий посетитель, взвинченный паузой между первым и вторым блюдами, взорвался:
— Жалобную! Битый час жду биточки…
Помощник директора тут же подкатился к нему со сладкой улыбкой.
— Ну, зачем эти эмоции? Лучше проявляйте их, обозревая наши натюрморты. Эвон сколько их понавешано — сплошная Третьяковка! Нет, зря вы недооцениваете роль искусства в отлаживании системы пищеварения. А между тем еще профессор Покровский утверждал, что…
Завороженный познавательной лекцией, посетитель как будто успокоился и остальные полчаса до подачи заказанного блюда сидел тихим воробышком.
В следующий раз, когда возник конфликт на почве недожаренной картошки, помощник директора проникновенно говорил о необходимости экономии масел, включая подсолнечное, и вкладе каждого отдельного посетителя в решение этой глобальной проблемы…
Словом, наш златоуст понимал работу с людьми не как воспитание своих коллег в духе повышения культуры обслуживания, а как сверхзадачу — не допустить обиженных к заветной книге жалоб. И прибегал он при этом к таким демагогическим вывертам и зигзагам, что способен был заткнуть за пояс иного зарубежного дипломата.
Наконец, так и просится на перо исповедь одного пенсионера по поводу затянувшегося рассмотрения его дела в одном из райсобесов. Три битых часа ему объясняли, почему не смогли отыскать пяти деловых минут, чтобы решить назревший вопрос. Тут фигурировал рассказ о том, что кто-то ушел во внеочередной отпуск, и новелла о трудностях канцелярского искусства, и жуткая притча о мультипликационном зайце, которого хватил инфаркт после того, как его истомил претензиями некий дотошный волк-посетитель…
И вся эта ласковая словесность была мобилизована лишь для того, чтобы как-то оправдать — изъяны в своей работе, отвадить просителя, забить, как говорили в старину, баки…
— А ведь все это чистая дымагогия! — так несколько грубовато по форме, но точно по сути охарактеризовал он адептов широкопрофильного искусства уверток и уклонений. — Напустят дыму, навеют туману, запудрят мозги… А дела все нет и нет?
НЕ ВЫСОВЫВАЙСЯ!
Обычная житейская новелла. У меня испортился электроутюг. Служил безотказно лет десять, нагревался по первому указанию почти до температуры каления… И вот, пожалуйста, сколько я ни бился — извлечь из него благодатный тропический жар так и не удавалось. В пору хоть в мастерскую нести.
Но тут сердобольные соседи присоветовали:
— Продержат там неделю сверх плана, а у вас белье простаивает. Может, обойдетесь внутренними резервами?.. Есть у нас во дворе универсальная личность. В жэке монтером подвизается. Договоритесь полюбовно — он из вашего утюга электронагревательный агрегат изготовит.
Явился ко мне по аварийному вызову универсальный Петр Петрович. Обошел со всех сторон, сказал сочувственно:
— Механизм модели РЦ-5Р. Не утюг, а, извиняюсь, ледокол в просторах Арктики… Очень обременительный прибор, а меня еще в семи квартирах дожидаются. Надо ведь помогать человечеству…
— Надо, — согласился я. — Вот и начните. А что это значит: РЦ-5Р?..
Универсальный Петр Петрович скроил задумчивую мину:
— Ремонтная цена 5 рублей… Ясно-понятно?
Было ясно-понятно. Ремонт стоит чуть меньше, чем новый, сияющий никелем магазинный утюг. Но куда денешься? Мастерские еще, к сожалению, недостаточно динамичны, а белье давно не глажено… Так и договорились полюбовно. К чему скрывать? Зачем лукавить? Воспользовался универсальный хапуга моей беззащитностью.
Я заговорил об этом эпизоде неспроста. Я заговорил о нем в связи со скромным почином другого мастера из другого жэка. А дело затеялось так.
Однажды на видном месте в конторе появилось объявление:
«Товарищи рабочие, служащие и пенсионеры! Бывший мастер нашего жэка Иван Иванович производит бесплатный ремонт швейных машин, патефонов, нагревательных и осветительных приборов, зонтов и прочих домашних вещей. Милости просим к нему от 14 до 18 часов».
Откликаясь на это объявление, десятки обитателей окрестных домов несли к Ивану Ивановичу для технического врачевания и швейные машины, и патефоны, нагревательные и осветительные приборы, а также зонты и прочие домашние вещи. И бескорыстный пенсионер, этакие золотые руки, с энтузиазмом ремонтировал все подряд. Он чинил, паял, монтировал, повинуясь скромному велению сердца.
Веление сердца — это не привычная газетная фраза. Это не сентиментальный речевой оборот. Повинуясь сердечной воле, тысячи людей едут на стройки Сибири и в совхозы целины, сооружают объекты Большой Химии и оросительные системы в засушливых районах Средней Азии. По душевному приказу тысячи пенсионеров, не пожелавших доживать свой век в комнатной тиши, помогают молодежи оборудовать клубы и спортивные площадки, становятся непременными участниками общественных советов при жилищных конторах, школах, дворцах культуры. Становятся совершенно бескорыстно, безвозмездно, бесплатно.
И вот пожилой мастер тоже счел нужным предложить свой опыт и умение людям. Маленький участок быта, но в масштабе общих больших дел он тоже что-нибудь да значит. Помните, как говорил в свое время Владимир Маяковский:
С того времени, как впервые отворились двери мастерской на общественных началах, миновало немало времени. Добровольное бюро добрых услуг функционировало поначалу на полную мощность. И уже в десятках квартир вновь завертелись бойкие колеса швейных машин, отремонтированных уверенной рукой умельца; уже зазвучали патефоны, возвращенные к музыкальной жизни; обрели нагревательные способности утюги, электрочайники и иные термоприборы. Можно было ожидать, что этот энтузиазм будет поддержан его товарищами по конторе, не менее искусными и опытными профессионалами. Можно было надеяться, что этот почин пенсионера найдет полное и широкое одобрение.
Но, видать, не всем пришлось по душе новое. Отыскались и здесь свои универсальные Петры Петровичи, большие любители поживиться за чужой счет. Они поняли, что с каждым днем в их корыстных услугах будут нуждаться все меньше и меньше. В старом мастере они увидели прежде всего конкурента. И вот эти-то Петры Петровичи, почуяв угрозу своим левым заработкам, начали планомерную атаку на энтузиаста. Они пытались вызвать сомнения в его бескорыстии. Они старались опорочить его в строгих глазах начальства:
— Ишь, какой выискался ангел без крыльев. Ну чего он высовывается? Денег не берет?! Небось, тайком загребает…