«Удалов Максим Корнелиевич».
А чуть дальше — как взгляд метнулся! — словно за грибами пошел Удалов — чуть дальше две могилы рядом:
«Удалова Ксения Сергеевна»...
«Ложкин Николай Иванович»...
«Нет, тут я должен быть!»
А неподалеку кто-то завопил как резаный — это был отставной полковник ДОСААФ.
— Брат мой! — кричал он. — Братишка Василий! На кого ты меня оставил!
Этот крик заставил Удалова отрезветь и прийти в себя.
«Ничего особенного, — сказал он себе. — Ксения на самом деле жива, и я к ней вернусь... Но где же место моего погребения? Что случилось со мной?»
— Простите, — Минц обратился к сторожу. — Вы не посмотрите в своем списке, есть ли здесь моя могила? Меня зовут Минцем, профессор Минц, Лев Христофорович.
— Не может быть! — откликнулся сторож. — Неужели мне довелось лично лицезреть нашего знаменитого земляка? Разрешите пожать вашу руку!
Сторож снял коническую шляпу и склонился к руке Минца. Тот смутился, руку вырвал, чтобы старик не смог ее поцеловать.
— Ну что вы, — сказал он, багровея, — я обыкновенный естествоиспытатель. Не более выдающийся, чем Павлов или Менделеев...
На звук его голоса остальные туристы оборачивались, даже забывали о своих могилах.
— О нет! Выше берите, выше, вы наш Фарадей! — громыхал сторож.
— Нет, только не Фарадей! — Почему-то сравнение смутило и даже потрясло Льва Христофоровича. — Я только хотел узнать, где я похоронен?
— В Пантеоне. Разумеется, в Пантеоне Свободной Земли! — сообщил сторож. — Не здесь же, на этом заброшенном провинциальном кладбище...
— А я? — спросил Удалов.
— А вы, простите, кто будете?
— Удалов Корнелий Иванович.
Сторож принялся водить пальцем по странице, перевернул... И Удалов вдруг воспылал странной тщеславной надеждой: сейчас сторож сообщит, что захоронения Корнелия Удалова на этом кладбище не наблюдается, а похоронен он в Галактическом центре в районе звезды Сириус как ведущий во Вселенной специалист по межпланетным отношениям... А разве не так? Разве он не положил жизнь ради дружбы разных цивилизаций?
— Есть Удалов Корнелий Иванович, — обрадовался сторож. — Вон там, за кустами должен пребывать.
Удалов огорчился. Не с чего было огорчаться, а огорчился.
Прошел за куст и увидел свою могилу.
— А когда я умер? — спросил он.
— Ну как вам не стыдно об этом спрашивать? — обиделся сторож. — Мы же все даты заклеили, как только узнали, что путешествие во времени к нам открыто. Неужели мы имеем право выступать в роли Господа Бога?
И тут Удалов понял, что сторож не лжет — под фамилией была наклейка, замазанная под цвет плиты.
Тут, видно, не выдержали нервы у полковника. Он тоже догадался, что самую жгучую тайну от него скрывают, — потому рванулся к своему скромному, с красной звездой над профилем, черно-мраморному памятнику и стал сдирать ногтями наклейку. Но начал не с той стороны — слева. Из-за этого показались цифры даты его рождения, а узнать о смерти турист не успел. Из-за кустов выскочили два милиционера. Видно, ожидали подобного инцидента, поэтому и затаились. Полковнику заломили руки назад и потащили — не грубо, но уверенно — к выходу. Полковник почти не сопротивлялся. Как военный человек он догадался, что бой проигран, но не проиграна кампания.
Остальные стояли и глядели на сражение.
Минц прошептал Удалову:
— Пошли посмотрим дальше.
И они согласно шагнули в кусты.
Их не сразу хватились — сначала надо было утихомирить полковника.
Минц с Удаловым сначала быстро шли по тропинке, потом Минц углядел проход в кустах за старым монументом, с детства знакомым Удалову, только сильно одряхлевшим, который принадлежал жене купца Якимова. Собственный же монумент Якимова был снесен еще в тридцатые годы XX века.
— Ты думаешь, он нас найдет? — спросил Удалов.
— Он должен за нами наблюдать.
— Я и наблюдаю, — сказал кладбищенский сторож. Как-то он успел их обогнать и спрятаться за кустом. — Времени у нас в обрез. Показывайте, что можете предложить.
Минц и Удалов показали остатки сокровищ.
— Мало, — сказал сторож. — Пиджаки тоже отдадите.
— Если ваш рассказ нас заинтересует, — сказал Минц.
— А как же не заинтересовать? — удивился старый сторож. — Я вам готов тайну выдать. Я же головой рискую.
Они присели за памятником, так чтобы их не видно было с дорожки.
Сторож рассматривал трофеи, но отвечал охотно. Хотя неизвестно, насколько правдиво и насколько исчерпывающе.
Первый вопрос Минца прозвучал для Удалова странно: