Одного укуса крокодила хватило бы, чтобы бой прекратился его победой, но хозяин варана прекрасно понимал это, поэтому заставлял бойца постоянно двигаться и держаться на расстоянии от зубастой пасти.
Пару раз крокодил чуть не схватил варана, но вскоре стало понятно, что яд начал действовать. Укушенная задняя лапа раздулась до неимоверных размеров, отчего животное старалось не наступать на него и стало еще медлительнее. К тому же я заметил, что у рептилии подрагивает голова. Возможно, в железах варана находится нервно-паралитический яд.
Кун с недовольной миной наблюдал за сражением. Хотя сражением происходящее на площадке можно назвать с большой натяжкой. Крокодилу ни разу так и не удалось схватить варана, тот же, в свою очередь, успел укусить и за вторую заднюю лапу, и за хвост.
— Пойдем отсюда. Не хочу на это смотреть. Лучше спать лягу пораньше, — пробурчал Кун. — Деньги верну с зарплаты. Надеюсь, тебе не к спеху?
— Нет, все нормально. Вернешь, когда сможешь, — отмахнулся я.
В это время крокодил лег на пол, раскинул подёргивающиеся лапы и замер.
— Он что, умер? — Ким Хани подалась вперед, чтобы лучше видеть то, что творится на площадке.
— Похоже на то, — кивнул Кун, поднялся и двинулся к выходу.
Варан издал победоносный рык, развернулся и пошел к открывшемуся отсеку. В это время крокодил распахнул пасть, сделал рывок и схватил варана. Мощная челюсть сомкнулась, и дикий крик боли разнесся по арене. Однако продолжался он недолго. Крокодил еще пару раз клацнул зубами, раздробил костяные пластины и располовинил тело варана.
— Ура!!! Победа! — заорал Кун.
К нему присоединился радостный Хён Бин. Они даже обнялись от радости, хотя в обычной жизни недолюбливали друг друга.
Такое непредсказуемое окончание сражения взбудоражило весь зал. Крики, овации, ругань, драки еще долго не смолкали.
Кун с Хён Бином поспешили за выигрышем, а мы с Ким Хани вышли на улицу.
— До сих пор не могу забыть того мутанта. Стоит перед глазами, — призналась она и поежилась.
— Да, бедное животное. Это был медведь. Скорее всего, гималайский, но точно невозможно сказать. Его сильно изменили. Шерсть как проволока. К тому же…
— Тебе что, мутанта жалко? Он же чуть не набросился на нас, — возмутилась девушка.
— Жалко, конечно же. Он же ни в чем не виноват. А тебе, нет?
Ким Хани замялась. В этом обществе сражения и убийства животных — норма, поэтому люди не видели в этом ничего предосудительного. К тому же были сторонники теории, что, выплескивая агрессию через бойцов, люди перестанут совершать преступления. Я в это не верил. По-моему, совершенно наоборот, агрессия порождает агрессию.
В это время из здания вышли Кун и Хён Бин. Кун с довольным видом вернул мне занятые деньги и предложил:
— Может, в кафешку? Поедим лапши, выпьем соджу?
— Только за твой счет, — ответил Хён Бин.
— Что⁈ Ты выиграл гораздо больше меня. Имей совесть!
— Они мне для дела нужны, так что считай, что у меня этих денег нет, — возразил Хён Бин.
— Тогда расходимся по домам. Мне еще за квартиру платить, — буркнул Кун.
Хён Бин предложил подвезти Ким Хани до дома, но та отказалась, заверив, что встречается с подружкой в торговом центре, возвышающемся в паре десятков метров от нас. Наверняка не хочет оставаться с ним наедине. Непонятно только почему прямо об этом не скажет. Держит на коротком поводке?
Кун подвез меня до дома, мы закупились в продуктовом и поднялись в квартиру. Пока я выгуливал Сувона, он пожарил мясо и нарезал овощи.
— Как думаешь, откуда Хён Бин знает, кто выиграет? — спросил он, когда мы сели за стол перед телевизором.
— Не знаю. Возможно, кто-то из его знакомых вертится в тех кругах и знает, кто на что способен? — предположил я и бросил Сувону кусок мяса.
Пес поймал его на лету, проглотил, не жуя и, облизываясь, снова уставился на нас.
— Хм, скорее всего, ты прав, но все странно как-то. Кстати, не хочешь выставить Сувона на бой?
— Нет, никогда не буду участвовать в сражениях. И вообще, я категорически против арен.
— Кому ты чешешь? — хмыкнул он. — Сам постоянно говорил, что мечтаешь накопить на тигра и сделать из него первоклассного бойца.
— Люди меняются, — дернул я плечом. — Больше не хочу.
Из воспоминаний Тэджуна я знал, что он был ярым болельщиком и не пропускал ни одного соревнования, а также ездил по всей Корее, чтобы посмотреть на бой полюбившегося зверя. Он родился и рос в этой реальности, поэтому не понимал, как на самом деле ужасно то, что происходит.