— Он и есть совершенный незнакомец. — Джун делает паузу, словно тщательно выверяя слова. — Не видела смысла рассказывать — ты его не знаешь, а я не питаю к нему никаких чувств.
Я вспоминаю наш поцелуй в ванной. Потом представляю себе портрет Президента и воображаю повзрослевшую Джун рядом с ним в роли принцепса Сената, за которую поручился богатейший человек Республики. А кто я такой? Грязный уличный хулиган с двумя республиканскими долларами в кармане. И еще надеюсь быть вместе, проведя с ней несколько недель. И потом, неужели я забыл, что Джун принадлежала к элите? Когда я искал еду в мусорных баках Лейка, она общалась на шикарных банкетах с людьми вроде нынешнего Президента. Я впервые думаю о ней как о человеке из высшего общества. Какой же я глупец — надо же было объясниться ей в любви! Словно она обычная девчонка с улицы и я могу надеяться на ответное чувство. Но она промолчала.
Чего я так распереживался? Не стоит. Или стоит? Разве нет проблем поважнее?
Ко мне подходит врач. Джун сжимает мою руку, я не хочу ее отпускать. Она из другого мира, но она бросила его ради меня. Иногда я принимаю ее поступок как должное, а иногда мучаюсь вопросом: как мне хватает совести сомневаться в ней, ведь она готова в огонь прыгнуть ради меня. Она легко могла меня бросить. Но не бросает. «Я сделала выбор», — сказала она.
— Спасибо, — говорю я Джун. — Ничего, справлюсь.
Джун несколько секунд смотрит на меня, потом целует в губы.
— Все пройдет быстро — ты и моргнуть не успеешь. А потом будешь взбираться на дома и бегать по стенам быстрее прежнего.
Она медлит мгновение, распрямляется, кивает хирургу и Тесс. А потом уходит.
Я закрываю глаза и делаю прерывистый вдох, глядя на приближающегося врача. С моего угла зрения Тесс не видно вовсе. Не знаю уж, что мне предстоит вынести, но вряд ли будет больнее, чем при выстреле в ногу.
Врач прикрывает мне рот влажной тряпочкой, и я соскальзываю в длинный темный туннель.
Искорки. Воспоминания о чем-то далеком-далеком.
В свете трех мигающих свечей мы с Джоном сидим за нашим маленьким столом в гостиной. Мне девять. Ему четырнадцать. Столик такой хилый, даже представить себе трудно — одна ножка подгнила, и мы каждый месяц, а то и чаще пытаемся продлить ей жизнь, забивая в нее все больше и больше отрезков картона. Перед Джоном лежит раскрытой толстая книга. Брови его сосредоточенно сведены. Он читает очередную строчку, спотыкается на двух словах, потом терпеливо переходит к дальнейшему тексту.
— У тебя усталый вид, — говорю я. — Ложился бы лучше спать. Мама будет недовольна, если увидит, что ты еще не спишь.
— Давай закончим страницу, — бормочет Джон, слушая меня вполуха. — Если, конечно, тебе не надо ложиться.
От его слов я только сажусь прямее:
— Я не устал.
Мы снова склоняемся над книгой, и Джон зачитывает следующую строку.
— В Денвере, — медленно произносит он, — после… завершения северной стены… Президент… официально… официально…
— Оценил, — помогаю ему я.
— Оценил случившееся… как преступление… — Джон замолкает на несколько секунд, потом трясет головой и вздыхает.
— Против, — подсказываю я.
Джон хмурится, глядя на страницу.
— Ты уверен? Тут нужно другое слово. Ну да ладно. «Против государства войти в…» — Джон замолкает, откидывается на спинку стула и трет глаза. — Ты прав, Дэнни. Пожалуй, мне пора спать.
— А что такое?
— Буквы расплываются по странице. — Джон вздыхает и постукивает пальцами по бумаге. — У меня голова кружится.
— Да ладно. Закончим строчку — и все.
Я показываю, где он остановился, нахожу слово, которое вызвало у него затруднения.
— В столицу, — читаю я. — Преступление против государства войти в столицу без предварительной военной зачистки.
Джон чуть улыбается, слыша, как я без запинки читаю предложение.
— Ты пройдешь Испытание без сучка без задоринки, — говорит он, когда я заканчиваю. — И Иден тоже. Если я еле протиснулся, то ты пройдешь на ура. У тебя есть голова на плечах, малыш.
Я отмахиваюсь от его похвалы:
— Средняя школа у меня не вызывает особых эмоций.
— А хорошо бы вызывала. По крайней мере, у тебя будет шанс сделать карьеру. Если покажешь хорошие результаты, Республика даже может отправить тебя в военный колледж. Разве такая перспектива не вызывает эмоций?
Вдруг раздается стук во входную дверь. Я вскакиваю. Джон усаживает меня на место.
— Кто там? — кричит он.
Стук становится громче, я даже закрываю уши руками, чтобы не слышать его. Из гостиной выходит мама со спящим Иденом на руках и спрашивает, что происходит. Джон делает шаг вперед, видимо собираясь открыть, но не успевает — она распахивается и внутрь врывается спецотряд вооруженных полицейских. Впереди стоит девушка с длинными темными волосами, схваченными сзади в хвостик, и золотым блеском в глазах. Ее зовут Джун.