Но тут Димон встал, поцеловал Ольгу в висок и осведомился, при чем тут его авторитет, ведь журнал «с титьками» в Степкин класс принес вовсе не он, и они посмотрели друг на друга и улыбнулись, и Хохлов подумал с тоской – тьфу, пропасть!..
Хохлов пил чай и косился на Кузю.
Его так и подмывало спросить, и он спросил, не выдержал:
– Кузь, говорят, ты женишься?
– Чего?
– Да я слышал, что ты женишься.
Пилюгины перестали улыбаться друг другу загадочными улыбками и уставились на Кузю. Степка продолжал шумно грызть сушки.
– Ну, женюсь, и чего?..
– На Родионовне?
– Ну а на ком же еще!..
Хохлов почесал коленку, хотя она вовсе не чесалась.
– Так ты ее, выходит дело, любишь?
– Ну… да.
– И она тебя тоже?
– Чего? А… Ну… да.
– Здорово, – подытожил Хохлов.
Ольга с Димоном опять посмотрели друг на друга, и Пилюгин подсел к Кузе на диван:
– Так, выходит, все серьезно, да? А я думал, треп один! А чего это вдруг вы решили… пожениться?
– А почему бы нам не пожениться?
С Кузей было трудно общаться, и Хохлов, которому стало стыдно, что он так раздражается, отпросился у Ольги покурить на кухню. Она никому не позволяла, а Хохлову разрешала.
Степка вдогонку ему сказал, что от курения бывает рак и в Америке всем людям курить давно запретили, и, будь его воля, он бы папе и Хохлову тоже запретил курить, чтобы они преждевременно не скончались.
В другое время Хохлов с удовольствием ввязался бы с ним в перепалку, напирал бы на свободный выбор каждого и на то, что взрослые люди имеют право жить так, как им хочется, но сейчас только рукой махнул, прикрыл за собой дверь кухни, закурил и стал думать о Кузе, который заделался женихом и первым парнем на деревне.
Кузя обладал целым рядом достоинств, которые делали его «легким и приятным» в общении человеком, – у него не было никакого чувства юмора, он был упрям, как осел, самоуверен, как боевой слон Александра Македонского, и убежден в непогрешимости собственного мнения, как Адольф Шикльгрубер времен мюнхенских пивных.
Хохлов достал мраморную пепельницу в виде русалки, прилегшей отдохнуть на берегу моря. У русалки были каменные волосы, каменные груди, о которые предполагалось тушить сигареты, и весила она целую тонну. Шедевр преподнесла Пилюгину на день рождения Галчонок и страшно гордилась, что купила такой чудесный подарок. Она называла его «представительный». Хохлов пытался ей объяснить, что представительными бывают мужчины, а подарки – исключительно представительскими, но ничего у него не вышло.
– Мить, что с тобой?
Ольга вышла на кухню и плотно прикрыла за собой дверь.
– А что такое?
– Ты с Галей поссорился? Или у тебя на работе проблемы?
– Я и с Галей поссорился, – признался Хохлов, – и на работе у меня проблемы. Но это обычная история.
– А из-за чего ты в таком раздражении? – Она помолчала, разглядывая русалку, а потом тихонько вздохнула. – Из-за помолвки Арины с Кузей?
– Как ты это назвала?!
– Помолвка. Самое правильное слово, когда объявляют о том, что собираются пожениться.
– Лучше бы Кузя объявил, что собирается в сумасшедший дом.
– Зря ты так.
– Оль, а, по-твоему, он может жениться?! Он самый нудный, самый скучный, самый придурочный из всех нас!
– Да вы-то тоже не подарки на самом деле.
– Но он хуже всех! Ты вспомни, кто всю жизнь говорил, что всех баб надо переименовать в коров, потому что они ничего не соображают, только жрут, дают приплод, а потом молоко? Кто всю жизнь талдычил, что женщин нужно изолировать от мужчин, потому что они мешают работать, лезут в их жизнь и заставляют отвлекаться от науки?! Кто говорил, что ни одна баба не может пробежать лыжную дистанцию с такой же скоростью, как мужик, потому что она дура?! А еще, что их нужно выборочно стерилизовать, чтобы они могли рожать только после тестов на сообразительность, и если коэффициент ниже среднего, им нельзя размножаться?!
– Мить, прекрати.
– Так это все правда! – сказал Хохлов и с силой вдавил окурок в каменные русалочьи груди. – Если бы он хоть что-нибудь пооригинальнее придумал! Когда была Катька-зараза, он еще как-то держался в рамках, но Катьки давно нет! И что Родионовна станет с ним делать?
Ольга задумчиво походила по кухне, трогая ладонью деревянные панели. На одной из них был нарисован Винни-Пух, ведущий за руку Пятачка, и их она тоже потрогала любовно.
– Аришка взрослая девочка, Митя. Наверное, это совсем не наше дело, что именно она станет делать с Кузей.
– Не наше?! – взвился Хохлов, и Ольга ловко его осадила.
– Как абсолютно не наше дело, что именно ты делаешь с Галей, – невозмутимо договорила она.
Вот как ловко она его опустила в осадок, и возразить на это было решительно нечего!..
– Галя – человек тоже… своеобразный. Но тем не менее никто из нас не кричит, что ты должен с ней расстаться, потому что мы не понимаем, что такой… своеобразный человек делает рядом с нашим лучшим другом!
– Хорошо, – согласился Хохлов мрачно. – Уела.
– У Димона тоже какие-то постоянные проблемы с Кузей, – продолжала Ольга. – И чем дальше, тем хуже.
– Надеюсь, на Димоне Кузя не собирается жениться?
Ольга улыбнулась:
– Жениться не собирается, а работать он ему не дает.
– Как Кузя может помешать Димону работать?
– Кузя – его зам по науке, – печально сказала Ольга. – Помнишь, давно, лет пять назад, его выдвинули на руководящий пост и с тех пор все никак не задвигают? Ну, тогда у него, единственного в отделении, была научная степень! В то время вообще в институте никакой работы не было, и людей тоже, и выбирать было не из кого, вот Кузю и назначили!
Хохлов подумал. Он совершенно забыл о том, что Кузя занимает этот самый «руководящий пост» в научном институте, где они все когда-то проходили практику.
Пилюгин вернулся туда на работу после нескольких лет мытарств по всякого рода сомнительным конторам, которые продавали никому неведомые акции, компьютеры, лыжные ботинки и немецкие тренажеры. Димон тоже какое-то время продавал все это – нужно же было кормить семью! – и при первой возможности вернулся в родной институт, но уже не просто научным сотрудником, а начальником. Все сложилось более или менее удачно – у него было подходящее образование и некоторый управленческий опыт, пусть и накопленный в «Рогах и копытах», но вполне реальный. Формулы он больше не писал – на Кузином языке это называлось не «писать», а «гонять», – зато занимался поиском проектов, под которые можно получить деньги, выбиванием правительственных грантов, распределением должностей, то есть выполнял «грязную работу», по мнению все того же Кузи.
– И что там у них с Димоном? Диалектические противоречия?
– Ну да! – сказала Ольга с досадой. – Кузя три часа назад приехал, и они все три часа до твоего появления ругались! Без остановки. Кузя возражает против контракта с автомобилистами. Он говорит, что это не чистая наука, а какая-то прикладная хрень, не достойная внимания. Еще он возражает против контракта с тобой, потому что у тебя мелкие и дурацкие идеи. Он возражает против китайцев, потому что…