– Да, та девушка, конечно же. То была особая девушка, наверно. А может и нет. Сейчас я вам расскажу о ней. Будьте терпеливее.
Он отошел от окна и сел на свое привычное место. Его взгляд снова стал рассеянным и снова блуждал по всей комнате.
IX
– Я встретил ее тогда, когда уже стал художником. В том плане, что я уже работал в галереи. Это случилось на выставке. На одной выставке моих работ, на которой мне разрешили присутствовать. В общем, я бесцельно бродил залами нашей Национальной Галереи, шарахаясь от всякого, кто хотел со мной заговорить и тщательнейшим образом стараясь избегать журналистов или фотографов.
Вот тогда-то я ее и увидел впервые. Она стояла в окружении своих одноклассников у одной из картин. Не моей картины, но это и не столь важно. В тот день в галереи было несколько выставок разных художников, пяти, а может и больше. В общем, происходило там что-то грандиозное. В связи с этим некоторые учебные заведения организовывали экскурсии для своих учеников, в том числе и школа, в которой она училась. Ее тогда было около шестнадцати лет, и ходила она, наверно, в класс одиннадцатый, а может и в десятый… В тот день нам не довелось познакомиться друг с другом. И это не из-за моей стеснительности или тогдашней отсталости. Нет. Дело в том, что она мне не понравилась. Было в ней какое-то высокомерие, которое меня оттолкнуло, отвернуло от нее. Но она была красива. Именно ее красота меня первоначально и привлекла к ней. Я хорошо ее запомнил тогда. Ее образ врезался мне в память, наверно, навечно. Я и сейчас помню все до мельчайших подробностей: то, как она стояла, положение ее рук, наклон головы, во время беседы со своей подружкой, прическу, одежду, которая была на ней. На ее лице читалось выражение скуки и безразличия к окружающей обстановке. Смешно надув губки, она с тоской посматривала по сторонам, пока экскурсовод, беспорядочно тыкая в чью-то картину, пытался вбить хоть малость знания об искусстве ей и ее одноклассникам. Когда ее взгляд скользнул по моей фигуре, то я увидел в нем призрение. Призрение к картинам, ко мне, к этой галереи, ко всему, что хоть немного связано с искусством. Она посмотрела будто и не на меня, а как-то сквозь, поверх меня, свысока. В ответ я только фыркнул тихо и ушел в другой зал. Интерес к ее особе я потерял и не вспоминал о ней до нашей следующей встречи.
Снова мы с ней пересеклись через год. В галереи снова была выставка. Но на этот раз исключительно моя. Да, мои выстраданные работы за год привлекли многих любителей искусства. К тому времени у меня уже начинались проблемы: каждый новый холст давался мне все труднее, а приступы учащались. Бледной тенью я бродил по залу. Помнится, мне хотелось выйти на улицу. В зале мне было тесно, не хватало воздуха. При выходе из зала я чуть было не сбил с ног двух девушек. Как вы, наверное, догадываетесь, одна из них была той самой. Пробормотав извинения и почти не глядя на них, я развернулся и пошел обратно в зал. Я передумал выходить на улицу. Внутренняя тревога охватила меня, как обычно бывало перед приступом. Поэтому я намеривался укрыться в своей мастерской, подальше от любопытных взглядов. У самой лестницы, моя мастерская была на втором этаже, меня окликнули. Обернувшись, я увидел тех самих девушек. Они застенчиво подошли ко мне, поздоровались и представились. Одну звали Надя, вторую Ира. Я кивнул в ответ, и хотел было бежать дальше. Мне совсем не хотелось впадать в свое привычное «безумство» при все людно, в зале. Но меня снова остановили. Надя задала вопрос:
– Это же вы художник Алекс Финч?
Я остановился, обернулся к ней. Посмотрел ей в глаза с высоты второй ступеньки и утвердительно кивнул. И в туже минуту я ее узнал. Теперь в ее взгляде совсем не было презрения или надменности. Она смотрела прямо мне в глаза с интересом и даже немного с восхищением. А я с изумлением уставился на нее.
– У вас очень красивые картины, – продолжала она. – А почему вы так на меня смотрите?
– Ничего… Я просто, кажется…
И тут я почувствовал, как темная сила, неподвластная мне, поднимается где-то из глубины, внутри меня. Я должен был бежать! Укрыться! Пробормотав что-то невнятное, я устремился верх по лестнице. И не зря! Едва я только закрыл за собой двери мастерской, как мрак поглотил меня и не отпускал очень долго. В себя я смог прийти только к вечеру.