– Ага, – Алекс закивал головой, – понимаю.
– Что же ты, Саша, без денег Новый Год встречаешь?
Алекс пожал плечами.
– Безработный? А может быть ты бомж? – Альбина критически окинула его одежду. – Хотя нет, не похож.
И она уставилась в окно, потеряв к Алексу интерес. Но через минуту она снова смотрела на него заигрывающим взглядом и накручивала свои золотые локоны на тонкий пальчик:
– А может, найдешь немного деньжат, девушку угостить?
Алекс улыбнулся – всегда одно и то же.
Алекс вошел в свою квартиру, когда на город уже опускались сумерки. Лифт, как всегда, оказался сломанным и подъем на девятый этаж утомил его. Скинув ботинки и небрежно кинув пальто на вешалку Алекс нетвердой шатающийся походкой прошел на кухню. Поставив чайник, он перешел в другую комнату и просто упал на диван. «Первый день свободы прошел. Осталось еще пять… А потом… потом что?».
Прошел одинокий вечер, а за ним бессонная ночь. Наступило утро, за ним день. Алекс сходил в магазин и уже на остатки своих денежных сбережений купил себе продуктов. Желание куда-нибудь сходить у него не было, все оставшиеся у него свободное время он решил провести в затворничестве, оградившись от всего мира. В квартире царили тишина и полумрак. Воспоминания не тревожили его сегодня, и весь остаток второго дня и вечера Алекс провел в полудремотном состоянии. А ночью пришел глубокий и спокойный сон, абсолютно лишенный сновидений.
Утром Алекс почувствовал в себе перемену, не смог понять какую именно. Что-то в нем изменилось, что? Пасмурный и ветреный день уже полностью вступил в свои права, а Алекс все никак не мог понять, что же в нем изменилось. Он размышлял об этом и утром, во время скудного завтрака, и после, когда от скуки включил телевизор. Последнее совсем расстроило его. Он с раздражением выключил телевизор и сам удивился своему настроению. «Что это я, в самом деле? Почему меня стал так раздражать этот праздник?..»
После телевизора он включил старый радиоприемник и сквозь треск и шум Алекс услышал голос, который поздравлял всех слушателей с Новым Годом. «Новый Год… Новые впечатления… Новая жизнь… Новая жизнь! Вот оно! Конечно. Надежда на новую жизнь, на изменение к лучшему. Вера в то, что в новом году сбудутся мечты, что все изменится… Эта наивность. Эта слабость. Вот что меня так бесит! Вот, что меня раздражает! А может и нет… Может все дело во мне, в моей дальнейшей жизни?» Алекс прошелся по комнате. «Что меня ждет? Ничего. Ровным счетом ничего. Никаких тебе новых надежд, ожиданий… Ничего…». Он резко остановился посреди комнаты. Одна ясная мысль яркой вспышкой молнии пронеслась в его голове. Теперь он осознал, какая перемена произошла в нем. «Я ведь сломался… Первый раз в жизни сломался. Безразличие… Холодное, мертвое чувство завладело моей душой…».
Алекс прошелся на кухню, набрал себе стакан воды из под крана и выпил его, мелкими глотками. «Так вот откуда этот холод в груди. Холод могилы – умерло все там. Сгорело все, и даже пепел успел остыть. Не взвился я в темноте ярким пламенем истины, не опали небеса…». Он попытался поставить стакан на стол, но едва стакан коснулся краешка стола, и Алекс выпусти его из рук. Со звоном стакан разбился, Алекс с удивление уставился на осколки. «Как это глупо и бессмысленно…».
За окном, как и в комнате, уже давно господствовала темнота. Алекс всеми силами старался сосредоточить свое внимание на том, что ему предлагал телевизор, лишь бы избавиться от назойливых мыслей. Но они оказывались сильнее его. Они превращались в образы, они ставали перед ним то неясными размытыми тенями, то вдруг обретали вполне знакомые черты. Алекс видел перед собой то озлобленное лицо дяди Георга, самодовольное выражение на лице Филина, бросавшего в него пачки с деньгами. Все это снова сливалось в туманную серую непроницаемую массу. И тогда из нее возникал светлый, манящий образ, шептавший его имя. Алекс в ответ закрывал глаза и, силясь прогнать навязчивые образы, тряс головой. Весь вечер он провел в этой борьбе, потеряв чувство времени и реальности. И когда, наконец, смог одолеть самого себя, то с удивлением понял, что лежит в своей кровати, укрывшись одеялом с головой. И это была его последняя осознанная мысль, прежде чем он погрузился в сон.
Когда он проснулся, то увидел, что комната освещена каким-то странным сумеречным светом. «Слишком светло для ночи, но и для утра темно как-то… Предрассветные сумерки? Но откуда этот мягкий мерцающий свет?». Он сорвал с себя одеяло и поежился от холода. Теперь он окончательно проснулся. Что-то произошло там, на улице этой ночью. Алекс подошел к окну. Сквозь ни то запотевшее, ни то замершее стекло ничего невозможно было рассмотреть. Повернув ручку, он с силой открыл окно. В комнату ворвался свежий морозный воздух, а вместе с ним целый рой веселых снежинок. Укутав Алекса с ног до головы, они мигом обратились в капли. Но Алекс не обращал внимания на холод, он с изумлением смотрел на открывшийся перед ним вид. Рваные клочья облаков всех оттенков, от белого до темно-серого, почти черного, ползли по небу подсвеченные лучами еще не взошедшего рассветного солнца. В воздухе вальсировали запоздалые редкие снежинки. А город был укутан белым покрывалом. Белый снег… Белый снег! Алексу хотелось кричать. Белый! Нет больше серого всепоглощающего тумана. Белый! Нет серого города. Белый! Нет безликой толпы. Белый! Белый снег! Только небо, освещенное далеким теплым солнцем, только рваные клочья облаков, плывущих по нему, только этот белый снег… Это полотно. Этот нетронутый холст, протянувшийся от края до края. И нет ему конца…