У нас оказались арестованными: в самом начале мною — Александр Петров и Григорий Иванов; затем арестованные в Царском Селе — братья Дубовицкие и Константин Тасин; потом арестованные на облаве: Сверчинский и Славинский, Калина Еремеев, Иван Григорьев, Сергей Степанов, Егор Чудаков, Василий Васильев, Федор Андреев, и, наконец, уже по их указаниям мы арестовали: извозчиков Михаила Федорова и Адама Иванова, дворника Архипа Эртелева, портьерщика Федора Антонова и женщин — Марью Михайлову, Ульяну Кусову и Стефанию Славинскую. Всего 20 человек. Вся шайка с убийцами, притонодержателями и укрывателями была в наших руках, и только два самих страшных разбойника еще гуляли на свободе. Эти были Михаил Ноянен — тот Мишка с детскими глазами, с которым я провел ночь, и Александр Перфильев — тот, что удрал от нас, переплыв Лиговку.
Я взял на себя обязательство поймать их обоих и твердо решил выполнить эту задачу. Позже они и были пойманы мной. Как? Расскажу об этом после, а теперь передам вкратце результат наших расследований и краткие характеристики этих страшных разбойников, для которых убийство являлось более легким делом, чем выкурить папиросу.
Действительно, это были не люди, а какие-то выродки человечества. Во главе всех стоял какой-то Федор Иванов. Мы не могли сразу сообразить, на какого Иванова указывают все убийцы как на своего соучастника, пока не произвели очных ставок. И что же? Этим Федором Ивановым оказался ранее всех арестованный мною Александр Петров! Я невольно засмеялся.
— Ах, дурак, дурак! — сказал я ему. — Что же это ты по паспорту Петров, а для приятелей Иванов. Говорил бы уж всем одно, а то на! Кто же ты: Петров или Иванов?
— Александр Петров, — отвечал он. — А назывался у них Ивановым Федькой для спокоя.
— Кто же ты?
— Крестьянин!
— Покажи спину! — вдруг сказал Келчевский. — Разденьте его!
С него сняли рубашку, и мы увидели спину, всю покрытую шрамами от старых ударов.
— По зеленой улице ходил, — сказал Келчевский. — Ну, брат, не упирайся. Ты беглый солдат, и звать тебя Федором Ивановым.
Но он уперся. Два месяца прошло, пока мы собрали о нем все справки и восстановили его личность. Тогда он сознался и перечислил все свои преступления.
Действительно, он оказался Федором Ивановым, бывшим рядовым Ковенского гарнизона. Там он проворовался и сбежал; его поймали и наказали шпицрутенами через 500 человек. После этого он вновь проворовался и бежал вторично, и вторично был наказан через 500 человек. Его сослали в арестантские роты в Динабург, и он оттуда бежал в 1854 году. Зверь на свободе!
Он объявился в Петербурге, занимался кражами, а в следующем году познакомился в сторожке Славинского с Михаилом Пояненом и начал свои страшные разбои. Он один убил крестьянина Кокко и матроса Кулькова, вместе с Калиною — чухонца на Ропшинской дороге, потом опять с Пояненом удушил Корванена. После этого сошелся с Калиною Еремеевым, Иваном Григорьевым и остальными и, приняв над ними командование, стал производить страшные грабежи и убийства, участвуя почти во всех лично.
Он смеялся, рассказывая про свои подвиги, а все, показывавшие против него, трепетали при одном его имени. И действительно, я не видал более типичного разбойника, разве что Михаил Поянен с детскими глазами.
Следом за ним выступает Калина Еремеев, 22 лет. Бывший пехотный солдат, а теперь крестьянин. Он производил впечатление добродушного парня, а между тем все удушения в Петербурге совершены были им с Ивановым, да еще в Кронштадте он убил крестьянина Ковена и жену квартирмейстера Аксинью Капитонову.
— Пустое дело, — добродушно объяснял он процесс убийства. — Накинешь сзади петлю и потянешь. Коленом в спину упрешься. Он захрипит, руками разведет, и все тут!
Этот Калина вместе с Федором Ивановым были ужасны. Между прочим, Калина рассказал про убийство под Ролшею неизвестного человека, которого они там же и похоронили.
Мы выехали с ним на место убийства. Пустынная дорога, перелесок, и тут, под сосною, Калина указал рыть. И мы вырыли труп с проломленным черепом. Другой труп он указал в Кронштадте, труп матроса Кулькова, которого он убил ударом долота в грудь. Эти двое были, по сравнению с прочими, настоящими разбойниками. Остальные все участвовали понемножку. Так, Василий Васильев вместе с Калиною задушил только (!) двух человек; Григорий Иванов и Федор Андреев занимались только кражами и в крови рук не пачкали; извозчик Адам Иванов знал в лицо «душителей», но не доносил на них из боязни. Затем женщины, являясь любовницами убийц, укрывали часто и их, и вещи, а Стефания, как выяснилось, была в некотором роде вдохновительницей убийц.