- Лёня, мы знаем, что ты стал плохо учиться: десять троек за неделю - это никуда не го-дится, - сказала мама. - Я думаю, что ты намечтал себе, что школа тебя обидела. Пожалуйста, сними с себя этот негативный настрой и старайся учиться хорошо! Забудь свою мнимую обиду и ходи к изобретателю даже несмотря на то, что вам нечего делать! Ходи по воскре-сеньям, и всё будет хорошо!
После этого выступления наступила звенящая тишина: папа удивлённо смотрел на жену - блистательного оратора, она глядела в окно, Лёня же смотрел вниз.
- Ну? - спросил Лёню папа.
- Я подумаю, - ответил тот и вышел из комнаты.
- Ты куда? - крикнул папа.
- Хочу ещё чаю! - донеслось с кухни.
После этого разговора Лёня подтянул учёбу и снова стал отличником, обилием пятёрок компенсируя четвёрки и тройки, полученные в период замкнутости. У него появился шанс возродить свои пятёрки в четверти. Родители были довольны.
Но о Склянском Лёня или не вспомнил, или из-за своего максимализма продолжал игно-рировать воскресенья, когда можно пойти к профессору. Но Лёня знал, что идей всё равно нет, и придумывать их - бесполезное занятие.
Всё своё время он теперь отдавал учёбе. Перестал наслаждаться радостями жизни: не смотрел телевизор, не играл в свой смартфон, не ел конфеты и не пил лимонад. Лёня стал невероятно серьёзным, так же смотря на жизнь, как и на себя. Лишь к концу сентября ро-дители заметили это и встревожились, но пока ничего не предпринимали.
А Лёня, когда у него были приступы излишней строгости к себе, письменно общался со своим блокнотом. Там с пугающей регулярностью стали появляться его пессимистичные за-писи:
"Запись ?6, 24 сентября 2017, воскресенье.
20 дней не был у Эдмунда Мечиславовича. Последний раз мы с ним виделись в позапо-запрошлое воскресенье. Идей для изобретений или дурачеств нет. Скучно.
Подсчитал, что с Эдмундом Мечиславовичем мы виделись всего семьдесят три раза. В его квартиру я заходил шестьдесят один раз. Мы с ним в общей сложности сказали до этого момента друг другу около двенадцати тысяч слов - примерно поровну на каждого.
Что выйдет из моего психобойкота, - узнаю позже...";
"Запись ?7, 29 сентября 2017, пятница.
На прошлой неделе учился неважно: пятёрки - тридцать процентов, четвёрки - сорок, тройки - тридцать. На этой неделе показатели улучшились: "отлично" - девяносто пять процентов, "хорошо" - пять процентов, "удовлетворительно" - ноль.
Продолжаю игнорировать воскресенья.
Сегодня узнал, что такое гравитационный радиус (это характеристика у космического тела; если оно сожмётся так сильно, что его радиус станет меньше гравитационного, оно станет чёрной дырой). Узнал, что у Солнца он - где-то три километра, а у Земли - около девяти миллиметров, и по аналогии решил рассчитать его у Луны. Получилось число, означающее: пятьдесят четыре с половиной микрона. Мелко, да? И как же уместить семьдесят три с по-ловиной квинтиллиона тонн в шарик объёмом меньше того, которым пишут ручки?! Это большая загадка...";
"Запись ?8, 1 октября 2017, воскресенье.
Очередной раз игнорирую выходной. Гуляю или занимаюсь ничем (то есть ничего не де-лаю)... Мне скучно. А идей нет..."
Да, Лёне было скучно. Но он находил в себе силы говорить всем, что чем-то занимается, хотя и не знал - чем. Перед ним стояла дилемма: или продолжать бойкот, объявленный Склянскому, или пойти к профессору и всё уладить. Пока Лёня ничего не выбрал. Хотя, воз-можно, когда-нибудь и выберет...
Определённые причины подсказывали Лёне выполнять и первое, и второе условие дилем-мы, но он сам затруднялся склониться к какому-либо из них. Его подсознание было за во-зобновление отношений с профессором, но сознание решительно против этого протестовало. Так что Лёня не знал, что ему делать, как жить дальше.
Профессору тоже было несладко.
Лёня не бывал у него уже целый месяц, и это сказалось на здоровье старика.
Третьего октября, когда Склянский тихо праздновал печальную дату - месяц бойкота с при-ятелем на полвека моложе, депрессия обострилась. Профессор захандрил и лёг в кровать.
Скоро его стало тошнить от голода. Склянский поел немного и снова лёг. К нему пришли мысли о Лёне, об их встречах, открытиях, радости... И вдруг всё это исчезло. На этой мысли профессору стало плохо.
Вдруг... случилось то, чего он никак не ожидал...
К дому подъехала "скорая", что было настолько редким явлением, что все жильцы первого яруса девятиэтажки (включая и Лёнину семью) высыпали на улицу.
- Кто? Кто? - спрашивал Лёня у всех и каждого.
- Не знаю. Какой-то старик... - ответил врач.
- Из какой квартиры?
- Из первой... Ты с ним знаком?
- Да, - еле выдавил Лёня.