Минус двести шестьдесят семь... двести шестьдесят восемь... Частицы сблизились, но оста-вались в таком же беспорядке... Минус двести шестьдесят девять градусов... Гелий стал жидким.
- Есть, - чуть слышно прошептал Эдмунд Мечиславович, но Лёня услышал.
- Что, уже всё получилось?
- Нет, самое интересное ещё впереди. Гелий ведь не твердеет при нормальном давлении и абсолютном нуле.
- Совсем не твердеет?
- Совсем, - ответил Склянский. - Но я заставлю его это сделать.
- Как?
- Я изменю температуру абсолютного нуля, передвину ещё дальше этот предел холода.
- Вы серьёзно, профессор?
- Да, - в голосе Эдмунда Мечиславовича слышалась непоколебимая решительность.
Минус двести семьдесят один... двести семьдесят два... двести семьдесят два с половиной... ну... двести семьдесят три...
В скафандрах стало жарко.
- Ничего, потерпим, - сказал Склянский.
Минус двести семьдесят три целых одна десятая градуса... одиннадцать... тринадцать... че-тырнадцать сотых...
- Сейчас будет точка абсолютного нуля там и плюс сто пятьдесят - здесь, - сказал Эдмунд Мечиславович.
Есть... Поступательное движение молекул прекратилось. Стало очень жарко. Склянский и Лёня включили охладители скафандров на полную мощность. Эдмунд Мечиславович ещё сказал, очевидно, обращаясь к компьютеру холодильника:
- Включить ультракриогенератор! Мощность сто десять процентов!
Томительные секунды ожидания, долгие, как эоны... Прошла минута... а может быть, веч-ность...
- Должно же работать... - сказал Склянский.
И... получилось. Минус двести семьдесят три целых пятнадцать сотых и... одна миллиардная доля градуса! Две, три, четыре миллиардных!
- Ура!!! - во весь голос выкрикнули Склянский и Лёня.
- Но сейчас мы сделали только половину работы, - добавил Эдмунд Мечиславович уже нормальным голосом. - Мы пока только сжижили гелий и продвинулись ниже старой отметки предела холода, а осталось ещё сделать гелий твёрдым и добраться до новой отметки абсолютного нуля.
Время очень медленно тянулось. Абсолютный нуль чуть быстрее продвигался вниз.
Наконец, при температуре минус 273,1546 градуса атомы гелия собрались в некое подобие кристаллической решётки и образовали что-то вроде бруска светлого материала.
А охладить пространство ниже минус 273,1612 градуса не получилось: ультракриогенератор сломался.
Склянский поспешно потыкал по экрану, видимо, возвращая прежнюю температуру обеим частям холодильника, и два человека в плавящихся уже скафандрах бросились наружу.
Когда спецодежда охладилась и затвердела, они её стянули, и Лёня сказал:
- Ну и приключение было!
В этот день Лёня пришёл домой в половине шестого. Отыскал чистый блокнотик и напи-сал:
"ЛИЧНЫЙ ДНЕВНИК
ШКЛЯРСКОГО ЛЕОНИДА АРНОЛЬДОВИЧА,
родившегося 20 июня 2006 года нашей эры.
Запись ?1, 23 июня 2017, пятница.
С 10 июня знаком с Эдмундом Мечиславовичем Склянским, профессором и доктором фи-зических и химических наук, приехавшим в квартиру ?1 по соседству с моей 9 июня.
Сегодня мы делали гелий твёрдым и передвигали планку абсолютного нуля. Температура плавления гелия при нормальном давлении теперь -273,1546 градуса, а абсолютный нуль - -273,1612 градуса. Мы совершили революцию в науке и технике (вернее, это он всё совер-шил). Теперь я хочу, чтобы ему присудили Нобелевскую премию, и чтобы он ей со мной по-делился.
Следующая запись будет, когда я снова попаду к нему в гости. До новых встреч, мой до-рогой дневник!"
Глава 2
- А он нормальный человек? - опасливо спросила мама Лёни, когда узнала о его знаком-стве с профессором.
- Самый нормальный в мире, - уверенно ответил Лёня.
- А мы, по-твоему, что, ненормальные? - сказал папа Лёни.
- Нет, вы - вне конкуренции, но сразу за вами идёт он, - выпутался Леонид.
- Понятно, - в один голос протянули родители.
- Ладно, мы можем тебе позволить общаться с этим учёным. Но только возвращайся по-раньше, - сказал папа Лёни.
- Спасибо! - радостно воскликнул парень. - Теперь я всегда буду съедать лук в супе!
Родители переглянулись и засмеялись. Лёня их поддержал.
Но в следующий раз попасть к Склянскому получилось у Лёни лишь в воскресенье, когда он, Лёня, сказал родителям, что идёт гулять, но из подъезда не вышел, а позвонил в квартиру профессора.
Сейчас ритуал принимания гостя прошёл чуть более тепло, чем в прошлый раз, и Лёня успел выпить пять стаканов газировки, прежде чем спросил о делах научных. Профессор от-ветил, что с момента испытания рефрижератора он работает над новым изобретением, а хо-лодильник перетащил в пустой гараж неподалёку.